Теория справедливости: право и экономика - стр. 23
Такой синтетический подход был воплощен в концепции агонального либерализма Дж. Грея[113] и близкого данной концепции либерализма И. Берлина[114], где плюрализм предшествует концепции радикального выбора. Здесь плюрализм перестает быть основным благом (как ранее он воспринимался в классической политической философии), а индивид, как обоснованно отмечает О.Л. Грановская, стремится к урегулированию, толерантности и компромиссу[115].
1.4 Религиозное содержание справедливости
В значительной степени различные научные теории справедливости основывались на изучении, обсуждении и критике канонов справедливости, сформулированных для всех современных обществ в догматах культурообразующих религий.
В христианстве это догмат: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Евангелие от Луки: Лк. 6:31); истина распространялась и на экономические отношения (честность и обязательность в соблюдении договоров, расчетов по сделкам и пр.). Так был задан высокий «нормативный» уровень справедливости. При этом относительная справедливость, оставаясь объективной, зависела от господствующих в обществе социально-экономических отношений, отличающихся, как правило, неравенством, эксплуатацией и социально-экономической несправедливостью. Античное правило suum cuique (каждому свое) в плане справедливости как пропорциональное вкладу (усилиям, работе) благам воздаяние не работало.
В этих условиях христианство (что было важно для государственной религии) разработало виртуальный компенсаторный механизм восстановления конечной справедливости для тех, чьи экономические и социальные права, а также достоинство ущемлены. В притче о богаче и Лазаре (Евангелие от Луки: Лк. 16, 19:31) бедняк Лазарь в язвах мучился у ворот пирующего олигарха, а в своей небесной жизни он утешается на лоне Авраамовом, тогда как олигарх горел в аду. Отсюда следовало, что в будущей жизни справедливость восторжествует и «многие же будут первые последними, и последние первыми» (Евангелие от Матфея: Мф. 19:30).
В то же время христианство, как ни странно, не стремилось к формированию стройного учения о справедливости, уделяя основное внимание двум базовым понятиям: «любовь» и «правда». Евангелие фактически обходит тему справедливости. В эпизоде, когда братья просят Христа справедливо разделить между ними наследство (Лк. 12, 13–15), они прямо указывают: «Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив» (Мф. 22, 16). Спаситель уходит от прямого ответа и действия: «кто поставил меня делить и судить вас?», таким образом уклоняясь от вторжения в нормативную сферу наследственного права.
В правовой сфере христианство не призывало к активной борьбе за справедливость, а, скорее, использовало стремление к ней для пропаганды и разъяснения своих догматов. В притче о неправедном судье, который не боялся Бога и людей, бедная вдова ходила за защитой, но ее просьбы игнорировались. Лишь когда судье надоели постоянные визиты и просьбы вдовы, он исполнил их лишь для того, чтобы сбыть докучливую просительницу. Очевидную, с позиции закона, несправедливость Иисус комментировал так: если даже неправедный судья все же защитил бедную вдову, то Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит в этом? При этом защита обещалась лишь «вскоре» (Лк. 18:6–8), так как Господь нередко медлит исполнять просимое даже для избранных, испытывая, таким образом, силу и крепость их веры. Очевидно, что намеренное промедление (с целью испытания) восстановительной справедливости, противоречит ее абсолютному, объективному пониманию и предназначению.