Теория прогресса - стр. 23
– С руками как? – отрывисто спросил Лыков.
– Да я же говорю тебе, Илюша, – суетился толстячок, – Римас ключом работал. А они ворвались, решили, наверное, что он на них стучит, так и припечатали прикладом. И рация вдребезги, и пальцы не уцелели.
– Куда я теперь с такими руками? – выругался радист.
Вовка не видел лиц. Вовка слышал только голоса. Что ответит Лыков?
Но ответил не Лыков. Ответил все тот же толстячок. От окошка он так и не отошел.
– Может, тебе еще повезло, Римас. Может, будь пальцы в порядке, они бы тебя сейчас посадили за рацию.
– Я бы не сел! – грубо выругался радист.
– А я и не говорю, что ты бы сел. Посадили бы!
– Не меня! – Литовец Елинскас, похоже, не блистал вежливостью. Выругался ничуть не слабее боцмана Хоботило, но к этому на зимовке, наверное, давно привыкли, потому что Николай Иванович нисколько не обиделся на литовца, так и продолжал притопывать под окошечком:
– Ну, кто ее ждал? Кто ждал эту подлодку?
– Интересно… – ни к кому не обращаясь, но вслух пробормотал радист. – А дальше-то что? Ну, впихнули они нас в наш собственный склад, ну, прокантуемся мы тут, скажем, до утра. А утром что?
– Может, «Мирный» подойдет? – вопросительно ответил Николай Иванович. – Сам говорил: буксир на подходе. Ну а на нем, может, пушка.
– Нет на «Мирном» пушки, – негромко в темноту сказал Вовка. – Только спаренные пулеметы. На корме.
– Кто? Кто там? – диковато удивился Николай Иванович. – Пацан? Откуда пацан?
– С «Мирного», – еще тише ответил Вовка.
– С буксира? Как?
– Оставьте пацана! – приказал Лыков. Левая нога так и торчала перед Лыковым, как выстрел. – Не придет «Мирный». Мы боцмана похоронили на Угольном. Остался с буксира пацан, пес, да ящик с шоколадом.
– Неправда! – выдохнул Вовка. – Придет «Мирный»! Он сейчас от подлодки прячется!
– Горластый! – удивился радист. – Но ты, паря, голоси потише! Там за дверью – не повар! Там фашист стоит! Вернем хозяйство, тогда пожалуйста. А сейчас я за дисциплину!
– Да никого нет за дверью, – подал голос Лыков. – Я прислушивался. Не дураки они, чтобы торчать на морозе. Навесили замок и ушли в тепло. Это ты, Коля, придумал привезти замок на зимовку.
– Так от медведей же! – обиделся Николай Иванович.
И вдруг, совершенно не к месту, удивился, потянул голос:
– Надо же! Еще вчера остров был пуст, а сегодня – не протолкнешься!
– «Не протолкнешься»! – обозлился Лыков. – Расстрелять нас мало! «Не протолкнешься!» Придумал! Война к концу, вот мы рты и раззявили! А они, – кивнул Лыков в сторону двери, – они, как я понимаю, не торопятся. Сразу могли сжечь станцию, поставить нас к стенке, а то и в лодку загнать – повезем, дескать, русских в Германию – но не торопятся… не торопятся…
– Почему? – шепотом спросил Николай Иванович.
– Метеоплощадка-то наша цела? Цела! Приборы действуют? Действуют! Рация найдется? Найдется! Ну, чего неясного? Фашистам тоже нужна погода! Еще как нужна! Они ради нее гоняют в Арктику специальные самолеты, горючего не жалеют, пилотов не жалеют, а тут целый стационар! Давление? Пожалуйста! Температура? Пожалуйста! Сила, направление ветра? С какой угодно точностью! За такой подарок они нам руки целовать будут!
– Ага! – выругался Елинскас.
– Ну так вот! – объявил Лыков. – Сами потеряли станцию, сами ее и вернем.
– Как? – испугался, охнул Николай Иванович.