Теория гегемонии - стр. 5
И вот в дальнейшим мы видим, как он косвенно отходит от классического истмата: «Именно ему (кальвинизму) выпало на долю энергично двинуть вперёд экономическую жизнь, производство и накопление богатства. Лютеранская реформа и кальвинизм вызвали широкое народно-национальное движение, в котором они и растворились». Растворились как либерализм в постмодерне, хочется продолжить его цитату. Что мы видим здесь? Довольно необычно, что марксист косвенно подтверждает будущие исследования Макса Вебера с его теорией о значении культуры как элемента базиса.
Грамши определённо не собирался спорить с Марксом. Но при этом он сам не отрицает, что именно кальвинизм подтолкнул развитие капитализма, когда как все ортодоксальные марксисты не замечают того явного факта, что до первичного накопления капиталов в Европе и до разграбления колоний (что в классической версии и подтолкнуло к развитию капиталистического общества) на 2 века раньше случилась церковная реформация и появление протестантизма с его этикой потребления и богатства в кальвинизме. А протестантизм хоть и появился в результате кризиса католичества через увеличение стоимости индульгенций, носил исключительно характер изменения общества в культурной сфере, а не экономической, которая у Маркса неожиданно стала определять всё восприятие общества.
Нет. Сначала человек решает для себя этический вопрос – увеличить индульгенции и дать взаймы под проценты – вопрос, который всегда относился к принципам культуры народов, а только потом через эту деградацию сознания появляется экономика с её определением жизни общества. Замена религии светской идеологией национального единения не привела к высокой культуре. Грамши приводит удачную цитату стихотворной строки Кардуччи по этому поводу: «Движимые той же верой, они обезглавили: Иммануил Кант – бога, Максимилиан Робеспьер – короля»!
Косвенно перетрактовав истмат, Грамши расширяет ленинское понимание классовой борьбы. У марксистов сложилось ложное впечатление, что в борьбе классов пролетариат исходит всегда из своей принадлежности, и только классовая принадлежность стимулирует пролетариат на революционные действия. Для Грамши политические субъекты не всегда копируют классовые интересы, скорее они образуют некий универсальный комплекс "коллективных волеизъявлений". Аналогичные логические элементы, артикулируемые классом-гегемоном, не имеют классовой принадлежности. Если чувство классовой солидарности не является силой, объединяющей разные группы общей коллективной воли, то это означает, что существует другой фактор интеграции, который имеет, по крайней мере, равное значение.
К одному из таких факторов для восточных цивилизаций (и нашей, в том числе) можно отнести ценность государства, религии, исторического прошлого, коллективной идентичности вопреки индивидуальной. Используя методологию теории гегемонии, можно вывести стратегию удержания власти для гегемона и контрстратегию для оппозиционных сил. В условиях усложнения гражданского общества открытое нападение на государство через манёвренную войну неизбежно приведёт к провалу, потому что давно установлен контроль над самыми различными сферами жизни общества. Значит для современной контргегемонии единственный путь получения власти является позиционная война.