Теория доминирования - стр. 13

5) Если «главный» родственник каким-то образом выдает, приобретение каких качеств его «подчиненными» родственниками может сделать их «сильнее», ребенок старается овладеть этими качествами.

Судя по всему, бабушка в семейной иерархии занимала подчиненную роль, и от нее Валерия переняла, видимо, только склонность играть в «наивничанье» (задавать с наивным видом провокационные вопросы с целью выведать информацию о жизни других людей, как это водится у пожилых). Повидимому, с помощью этого, достаточно заметного и неприятного для окружающих приема, старушка выведывала, в том числе и намерения родителей Валерии, поэтому Валерия сочла своим долгом овладеть этим методом, чтобы возобладать над матерью и отчимом.

1) Различные нравоучения и прямые предписания, исходящие от родственников, подчиняющихся «главному» члену семьи, имеют на ребенка крайне незначительное влияние. Эти люди сами находятся в подчиненном положении, поэтому их жизненный опыт не кажется ребенку верным, ведь он не помог им занять достойного места в семейной иерархии. Очень вероятно даже, что образ жизни и занятия «подчиненных» родственников будут считаться ребенком правилами жизни и занятиями «для слабаков».

В семье Степана Н. бесспорно главенствовал отец. Авторитет свой он едва ли не ежедневно подкреплял кулаками и колотил Степана чем под руку попадется, за дело и без дела. Мать же Степана была существо неземное, сентиментальное до слез. Она плакала над фильмами и книжками, и жалела даже птичек на улицах. Любимым ее занятием было проповедовать сыну принципы добра и справедливости. При этом у нее не хватало силы воли воспрепятствовать несправедливым наказаниям и побоям, а любая блажь главы семейства была для нее законом в последней инстанции. Степан охотно слушал мать и соглашался с нею, но когда вырос, то стал еще более жестоким, чем его отец. «Что поделаешь, – гены», – смиренно плакала мать Степана, рассказывая знакомым о том, как сын дубасит ремнем внуков за малейшую провинность.

2) Утверждения «подчиненных» родственников о том, что какие-то их качества дают им возможность, хоть изредка, управлять «главным» родственником, приводят к тому, что ребенок старается подражать этим качествам. Так он надеется получить рычаги воздействия на «главного» родственника. Особое значение имеют предположения «подчиненных» родственников о том, за что их любит или уважает «главный» родственник. То, что эти предположения могут быть неверны, не имеет значения. Главное, чтобы ребенок в них верил.

Мать Степана была в семье абсолютно бесправным существом, но когда сын спрашивал, почему она не имеет никакого права голоса, мать отказывалась признать очевидное и принималась объяснять Степану, что на самом деле не отец является главой семьи, а… она сама. По версии матери, она усешно управляла отцом с помощью лести и угодничества. «Тот, кто умеет угождать и уступать, – говорила мать, – тот и управляет». На деле, конечно, она выдавала желаемое за действительное, – супруг не исполнял ни одного ее желания, даже тогда, когда речь шла не о капризе, а о необходимости. Например, муж никогда не готовил еду, когда она болела, не ходил в магазин, не выбрасывал мусор, и весь этот беспорядок оставался до того времени, пока женщина не вставала с постели и не убирала сама. В общем, налицо было откровенно свинское отношение, тем не менее, Степан поверил именно в слова матери о том, что она действительно управляет отцом, и в поведении его развилась двойственность. То он вел себя агрессивно, подобно отцу, то начинал угождать и проявлять порой неуместную уступчивость. До определенного возраста это ему не вредило, но когда Степан устроился на работу, за ним прочно закрепилась молва интригана, человека, который «мягко стелет – жестко спать». Так получалось потому, что Степан то старался понравиться окружающим своей любезностью, то едва ли не набрасывался на них с кулаками. Этот контраст был еще более неприятен, чем если бы Степан выл грубым и бестактным всегда.