Тени древних. Хроники тварей. Рассказы - стр. 20
– Покажись, сука, – выдавил я сквозь сжатые зубы.
Тишина была ответом. Тишина столь глубокая, что в ней, казалось, можно было утонуть.
А потом из темноты вышел он.
Но это уже не был человек. Даже не имитация человека.
Ричард… или то, что его носило, изменился.
Его кожа была слишком гладкой, слишком совершенной, как у восковой фигуры. Глаза стали глубже, темнее – колодцы, ведущие в бездну. В них плескалось что-то древнее, что-то, что существовало задолго до человечества и будет существовать после него.
Лицо было слишком правильным. Слишком симметричным. Как будто его нарисовал художник, который знал анатомию человеческого лица, но никогда не видел живого человека.
Как будто он был слишком человеком.
Как будто кто-то нарисовал его по памяти, но без деталей, которые делают нас живыми – без морщинок в уголках глаз, без несовершенств кожи, без мельчайших асимметрий, которые есть у каждого из нас.
И он улыбался.
Эта улыбка была поэмой ужаса – слишком широкая, обнажающая слишком много зубов, которые казались острее, чем должны быть у человека.
– Ты всё-таки вернулась, – сказал он Эвелине. Его голос был как бархат, натянутый на лезвия. Мягкий, соблазнительный, но с металлическим оттенком, который заставлял волосы вставать дыбом.
Она не ответила. Только смотрела на него, как кролик на удава, парализованная страхом и… желанием?
Я поднял пистолет выше, направляя его прямо в центр этого слишком совершенного лица.
– Отпусти её, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо.
Он повернул голову. Слишком плавно. Слишком медленно. Как будто его шея двигалась не так, как должна двигаться человеческая шея.
Он посмотрел на меня, и его глаза… его глаза были бездонными. В них отражались звезды, которых не было в комнате. В них плескалось нечто, что не должно было существовать в нашем мире.
– Журналист. Вам не стоило вмешиваться, – произнёс он, и каждое слово падало, как камень в глубокий колодец. – Некоторые истории не следует рассказывать. Некоторые правды не следует знать.
– Тоже мне, советник, – выплюнул я, хотя бравада давалась мне всё труднее. – Я здесь не за сенсацией. Я здесь, чтобы остановить тебя.
Он усмехнулся, и в этом жесте было что-то нечеловеческое – словно он имитировал эмоцию, которую видел, но никогда не чувствовал.
– Ты знаешь, что я могу предложить? – спросил он, делая шаг вперёд. Его движения были плавными, текучими, как у хищника перед броском.
Я не ответил. Мой палец лежал на спусковом крючке, готовый в любой момент выстрелить.
– Ты можешь увидеть их снова, – прошептал он, и его голос, казалось, доносился не из его рта, а отовсюду – из стен, из пола, из самого воздуха. – Всех, кого ты потерял.
Холод пробежал по позвоночнику, острый, как лезвие.
И в этот момент я понял, что он знает. Знает о пустоте внутри меня. О дырах, которые оставили те, кто ушёл. Знает о ночных кошмарах и безмолвных криках в пустоту.
– Ты можешь вернуть всех, кого потерял, – продолжал он, и его голос становился всё более соблазнительным, гипнотическим. – Достаточно только… сделки.
Я медлил. Часть меня – та примитивная, жаждущая часть – хотела услышать больше. Хотела знать, что он может предложить.
– Какой сделки? – услышал я свой голос, будто со стороны.
Его улыбка стала шире. Невозможно шире. Она словно разрезала его лицо пополам.