Тени древних. Хроники тварей. Рассказы - стр. 12
– А я знаю тебя, Эдвард.
Молчание. Тяжёлое, вязкое, как будто время застыло между нами.
Затем – щелчок замка. Сухой, как треск ломающейся кости.
Дверь открылась ровно на столько, чтобы я увидел половину лица. Мужчина лет пятидесяти, в старом потертом халате с пятнами неизвестного происхождения, с потухшей сигаретой, зажатой между потрескавшимися губами. Волосы – редкие, седые, всклокоченные. Бледный, с кругами под глазами такими тёмными, словно кто-то нарисовал их углём. Но – живой. По крайней мере, физически.
– Чего надо? – слова процедил сквозь зубы, не вынимая сигарету изо рта.
– Поговорить. О Ричарде Харитонове.
Его зрачки расширились так резко, что на мгновение показалось, будто глаза стали полностью чёрными. Он быстро оглянулся через плечо, словно услышал что-то внутри квартиры, затем снова посмотрел на меня. Потом на пустой подъезд за моей спиной.
– Входи, – произнёс он тихо, почти шёпотом. – Быстрее.
Квартира Ларина выглядела так, будто здесь давно не жили. Или, скорее, будто здесь жил человек, для которого понятие "жить" имело совсем иное значение, чем для большинства людей. Старый продавленный диван, заваленный книгами в потёртых обложках – многие на языках, которые я не узнавал. Пыльный деревянный стол, покрытый странными символами, вырезанными, казалось, ножом прямо в древесине. В углу, на полу, – нарисованный мелом символ, похожий на перевёрнутую букву «Ж», но с дополнительными линиями, которые складывались в нечто, чему я не мог подобрать название.
Запах здесь стоял тяжёлый – смесь табачного дыма, сырости и чего-то ещё… чего-то неестественного, словно запах разложения, но не физического, а духовного.
Я сел на шаткий стул, он – напротив, у окна, через мутные стёкла которого едва пробивался серый свет пасмурного дня.
– Знаешь Ричарда Харитонова? – спросил я напрямую, вынимая из кармана диктофон и включая запись.
Ларин вздрогнул так сильно, что халат соскользнул с его тощего плеча, обнажая бледную кожу, покрытую странными язвами, похожими на следы ожогов.
– Кто тебе сказал? – в его голосе слышался неприкрытый страх. – Откуда ты узнал про него? И про меня?
– Его жена. Эвелина. Она утверждает, что ты каким-то образом связан с его… возвращением.
Ларин резко встал, его колени хрустнули, как сухие ветки, и он, прихрамывая, пошёл к окну. Там он замер, его пальцы нервно барабанили по подоконнику, ритмично, словно отбивая какой-то известный только ему такт.
– Уходи, – пробормотал он, не оборачиваясь, его голос звучал глухо, словно из-под воды. – Уходи, пока ещё можешь.
– Нет.
– Я серьёзно, – он повернулся, и я заметил, что его глаза слезятся. – Ты не понимаешь, во что вмешиваешься. Это не для статей в твоей газете. Это не для человеческих глаз и ушей.
– Так объясни. Я здесь не ради сенсации.
Он посмотрел на меня. Долго. Его взгляд казался одновременно пустым и бесконечно глубоким, словно колодец, в который боишься заглянуть.
А потом тихо, едва слышно, произнёс:
– Он мёртв.
– Я знаю, – ответил я. – В том-то и дело.
– Нет. Ты не понял, – Ларин сделал шаг вперёд, его лицо исказилось, словно от физической боли. – Он. Мёртв. Понимаешь? МЁРТВ.
– Я только что с ним говорил. Вчера. В его доме.
– Это не он.
Я молчал, чувствуя, как по спине пробегает холодок, несмотря на духоту комнаты.