Тень ночи - стр. 86
Тут же, на кухне, я приняла еще одно решение: говорить на английском лишь по необходимости, но и тогда – только с Мэтью, Филиппом, Алленом и Пьером. В результате мой разговор с Шефом и его работниками превратился в сплошные недопонимания. К счастью, Ален и Пьер развязывали «лингвистические узлы», добавляя к моему французскому свой окситанский, на котором они говорили с сильным акцентом. Когда-то я мастерски умела подражать. Пришло время вспомнить былые способности. Я внимательно вслушивалась в ритм и музыку местной речи, отмечая слова, произносимые с повышением и понижением голоса. Я уже добавила к списку необходимых покупок несколько словарей. Когда в следующий раз кто-нибудь отправится в Лион, пусть купит их мне.
Я расположила Шефа к себе, похвалив его превосходный хлеб и порядок, который он поддерживал на кухне. Далее я попросила обращаться ко мне без стеснения, если ему что-нибудь понадобится для его кулинарной магии. Но его симпатия ко мне укрепилась, когда я спросила о любимой пище и напитках Мэтью. Шеф необычайно оживился. Он не заговорил, а буквально затараторил, сокрушаясь о худобе милорда. В этом Шеф целиком винил англичан и их пренебрежение кулинарным искусством.
– Разве я не посылал туда Шарля, чтобы заботился о пропитании милорда? – стрекотал на окситанском Шеф, успевая одновременно раскатывать тесто. Пьер старался за ним поспеть, переводя слова повара. – Я лишился лучшего помощника, а этим англичанам все равно! У милорда такой утонченный желудок. Его непременно нужно соблазнять едой, иначе милорд начнет чахнуть.
Я извинилась от имени Англии и спросила, как могу исправить эту досадную ошибку. Правда, сама мысль о том, что Мэтью может стать еще сильнее и энергичнее, почему-то меня пугала.
– Если не ошибаюсь, милорду нравится сырая рыба, а также оленье мясо? – осторожно спросила я.
– Милорду необходима кровь. Но он пьет только свежайшую кровь.
Шеф провел меня в помещение, называемое мясницкой. Там на серебряных крюках висели туши убитых животных. У каждого была надрезана шея и оттуда в поддон стекала кровь.
– Когда мы собираем для милорда кровь, то используем только серебряные крюки. Посуду – исключительно стеклянную или глиняную. Иначе милорд откажется пить, – пояснил Шеф, указывая на туши.
– Почему? – спросила я.
– Другие сосуды добавляют крови свой запах и привкус. А здесь она чистая. Извольте понюхать.
Шеф подал мне чашку. Меня затошнило от металлического запаха. Я закрыла рот и зажала нос. Ален подал знак, чтобы чашку убрали, но я остановила его взглядом.
– Прошу тебя, Шеф, продолжай.
Шеф с одобрением посмотрел на меня и стал рассказывать о других пищевых предпочтениях Мэтью. Я узнала, что он пьет холодный говяжий бульон, сдобренный вином и специями. Мэтью не брезговал кровью куропатки, которую пил понемногу и не с самого утра. Мадам де Клермон была не столь разборчива – Шеф говорил об этом, грустно покачивая головой, – но сын не унаследовал ее отменный аппетит.
– Да, – сдержанно сказала я, вспомнив охоту, на которую брала меня Изабо.
Шеф обмакнул палец в серебряную чашку, отчего тот вспыхнул маленьким ярко-красным факелом. Затем повар поднес палец ко рту и медленно слизал животворную кровь.
– Но больше всего милорд, конечно же, любит кровь оленя-самца. По насыщенности она уступает человеческой, зато близка по вкусу.