Тень ночи - стр. 60
– Я знаю, что́ там написано.
– И все равно его стоит прочесть.
Наконец Мэтью сломал печать. Его палец вытолкнул монету из воскового ложа, и она упала в подставленную ладонь. Когда он развернул плотный лист, я уловила легкий запах лавра и розмарина.
– Это греческий? – спросила я, заглядывая через его плечо.
Письмо состояло из одной строчки. Внизу стояла размашистая буква «фи».
– Да. – Мэтью пробежал глазами строчку. – Он велит мне возвращаться домой, причем немедленно.
– Ты выдержишь новую встречу с ним?
– Нет… Да… – Мэтью скомкал лист. – Сам не знаю.
Я взяла у него лист, расправила. На ладони Мэтью поблескивала монета. Кружочек металла, способный вызвать столько бед.
– Ты встретишься с ним не один.
Да, я буду рядом, когда Мэтью вновь увидит своего мертвого отца живым. Но это единственное, чем я могла облегчить его горе.
– С Филиппом каждый встречается один на один. Некоторые думают, будто мой отец способен видеть души насквозь, – пробормотал Мэтью. – Мне тревожно везти тебя в замок. Реакцию Изабо я еще мог предсказать: холодность, гнев, затем приятие. А вот как к тебе отнесется Филипп, я не берусь даже гадать. Никто не понимает, в каких направлениях работает его ум, какими сведениями он располагает и какие ловушки расставляет. Если я скрытный, отец просто непостижимый. Даже Конгрегация не знает о его затеях, а Бог не даст мне соврать – они очень давно пытаются залезть в его разум.
– Все устроится наилучшим образом, – заверила я Мэтью.
Его отцу придется принять меня в семью. Подобно матери и брату Мэтью, у него не останется иного выбора.
– Не думай, что сможешь его переиграть, – предупредил меня Мэтью. – Галлоглас считает тебя похожей на мою мать, но даже она время от времени попадается в паутину Филиппа.
– Скажи, а ты и в двадцать первом веке остаешься членом Конгрегации? Ты поэтому знал о членстве Нокса и Доменико?
Ведьмак Питер Нокс преследовал меня с тех самых пор, как я заказала в Бодлианской библиотеке «Ашмол-782». Что касается вампира Доменико Микеле, его неприязнь к семейству де Клермон была очень давней. Когда ведьма Сату, тоже член Конгрегации, издевалась надо мной в развалинах Ла-Пьера, он равнодушно наблюдал за ее зверствами.
– Нет, – торопливо ответил Мэтью и отвернулся.
– Хэнкок говорил, что кто-то из де Клермонов обязательно входит в Конгрегацию. Значит, в двадцать первом веке это уже не так?
Я затаила дыхание, мысленно умоляя его: «Скажи „да“, даже если это и ложь».
– Традиция сохраняется, – бесстрастно произнес Мэтью, разрушив мои надежды.
– Тогда кто?.. Изабо? Болдуин? Это явно не Маркус!
Будь мать Мэтью, его брат или сын причастны к Конгрегации, это наверняка проскользнуло бы в разговорах.
– Диана, ты знаешь не обо всех членах нашего семейства. В любом случае я не вправе называть имя того, кто нынче занимает место в Конгрегации.
– А есть еще какие-то правила, заставляющие всех нас подчиняться твоей семье? Ты вмешиваешься в политику. Я видела расходные книги, подтверждающие это. Или ты надеешься, что, когда мы вернемся в двадцать первый век, твой таинственный родственник сумеет защитить нас от Конгрегации?
– Не знаю, – нехотя признался Мэтью. – Я уже ни в чем не уверен. Ни в чем.
Подготовка к отъезду не застряла на уровне обсуждений. Уолтер и Галлоглас составляли наилучший маршрут, а Мэтью приводил в порядок свои английские дела.