Тень ночи - стр. 24
Но меня увлекало самостоятельное постижение особенностей здешней повседневной жизни, и раздражение быстро погасло. Я рылась в монетах, разыскивая серебряный пенни. Он был краеугольным камнем, на котором строились мои шаткие знания. Монетка величиной с ноготь большого пальца и тонкая, как облатка. На ней, как и на большинстве других монет, был отчеканен профиль королевы Елизаветы. Выложив все монеты по возрастающему номиналу, я открыла чистую страницу записной книжки и принялась записывать их названия.
– Спасибо, Пьер, – произнес Мэтью, едва взглянув на слугу.
Пьер принес очередную порцию писем, взял написанные Мэтью и быстро ушел.
Мы писали молча. Мне нравилась уютная тишина, установившаяся в кабинете. Покончив со списком монет, я стала вспоминать то, что здешний повар Шарль, весьма немногословный человек, рассказывал о приготовлении целебного напитка. Или это называлось поссетом?
Напиток от головной боли
Заголовок получился довольно ровным, хотя вид несколько портили три малюсенькие кляксы и вихляющая начальная буква «Н». Ладно, не все сразу. Обмакнув перо, я продолжила.
Поставить воду кипятиться. Взбить два яичных желтка. Добавить к ним белого вина и взбивать дальше. Когда вода закипит, поставить ее остывать, затем влить туда желтки, взбитые с вином. Снова поставить на огонь и, помешивая, довести до кипения, добавив шафран и мед.
Получившаяся смесь выглядела отталкивающе. Пронзительно-желтого цвета, она имела консистенцию жидкого творога. Однако Том без возражений проглотил это варево. Когда затем я спросила Шарля о точных пропорциях меда и вина, он лишь всплеснул руками, ошарашенный моим невежеством, и молча удалился.
Я всегда втайне мечтала пожить в прошлом, но и представить не могла, до чего трудной окажется эта жизнь. Я вздохнула.
– Чтобы освоиться здесь, тебе мало записной книжки, – сказал Мэтью, поднимая глаза от писем. – Тебе понадобится своя комната. Почему бы не обосноваться в кабинете? Комната достаточно светлая и может служить тебе библиотекой. Или можешь превратить ее в алхимическую лабораторию. Впрочем, если ты собираешься трансмутировать свинец в золото, для таких занятий нужно более уединенное место. Пожалуй, комната возле кухни – это то, что нужно.
– Комната возле кухни не лучший выбор. Шарль и так на меня косо смотрит.
– Он на всех косо смотрит. И Франсуаза тоже. Единственный, для кого она делает исключение, – как раз Шарль. Его Франсуаза почитает как непризнанного святого и даже прощает ему пристрастие к выпивке.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась Франсуаза. Как всегда, у нее было недовольное лицо.
– Тут люди пришли к госпоже Ройдон, – объявила служанка, отходя в сторону.
Я увидела седовласого старика лет семидесяти с мозолистыми руками. Рядом с ним смущенно переминался с ноги на ногу молодой мужчина. Оба – люди.
– Здравствуй, Сомерс, – хмуро произнес Мэтью, обращаясь к старику. – А это никак молодой Джозеф Бидуэлл?
– Он самый, господин Ройдон, – закивал молодой и, спохватившись, снял шапку.
– Госпожа Ройдон позволит снять с нее мерки, – сказала им Франсуаза.
– Мерки?
Мэтью взглянул на меня, затем на Франсуазу, требуя незамедлительного объяснения.
– Туфли. Перчатки. Пополнить гардероб мадам, – сказала служанка.