Тень ночи - стр. 13
Убедившись, что мое знакомство с Генри Перси прошло гладко, он почувствовал себя спокойнее.
– Хэл, а тебя покормили?
– Пьер с Франсуазой, как всегда, позаботились о моем пропитании, – заверил нас граф. – Разумеется, если госпожа Ройдон составит мне компанию…
Граф умолк. Его желудок урчал наравне с моим. Своей долговязостью этот человек мог соперничать с жирафом. Представляю, какое обилие пищи требовалось его телу.
– Я тоже, милорд, обожаю обильные завтраки, – смеясь, сказала я.
– Генри, – поправил меня граф.
Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки.
– Тогда и вы должны называть меня Дианой. Я не могу обращаться к графу Нортумберленду по имени, если он упорно называет меня госпожой Ройдон.
Франсуаза настаивала на строгом соблюдении формальностей.
– Согласен, Диана, – ответил Генри, протягивая мне руку.
Миновав коридор, где гуляли сквозняки, мы вошли в уютную комнату с низким потолком. Обстановка здесь была вполне располагающей. Света тоже хватало, хотя окна имелись только на южной стене. При скромных размерах помещения сюда втиснулись три стола и несколько стульев и скамеек. Лязг кастрюль и сковородок, а также некоторые другие звуки свидетельствовали о близости кухни. Кто-то прикрепил к стене страницу, вырванную из альманаха. На центральном столе была разложена карта. Один ее угол подпирал подсвечник, другой – неглубокое оловянное блюдо с фруктами. Все это напоминало голландский натюрморт с домашней утварью. Я остановилась. Голова закружилась от терпкого запаха.
– Айва.
Мои пальцы потянулись к плодам. Такими я представляла их в Мэдисоне, слушая рассказы Мэтью об убранстве Олд-Лоджа.
Похоже, Генри удивил мой восторг по поводу обычной айвы, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы это комментировать. Мы уселись за стол. Слуга дополнил натюрморт свежим хлебом, блюдом с виноградом и миской с яблоками. Вид знакомой пищи действовал на меня успокаивающе. Генри принялся за еду. Я последовала его примеру, но при этом внимательно наблюдала, что и как он ест. Чужаков всегда выдают мелкие особенности, а мне отчаянно хотелось выглядеть своей. Пока мы ели, Мэтью налил себе бокал вина.
Во время трапезы Генри вел себя с безупречной учтивостью. Он не задавал мне вопросов личного характера и не совал нос в дела Мэтью. Вместо этого он смешил нас, рассказывая истории о своих собаках, поместьях и придирчивой матушке. Он успевал говорить и поглощать изрядное количество ломтиков поджаренного хлеба. Генри только что начал очередной рассказ о переезде в Лондон, когда со двора донесся шум. Граф, сидящий спиной к двери, не обратил на это внимания.
– Она просто невыносима! Вы все меня предостерегали, но я не верил, что женщина способна быть такой неблагодарной. После богатств, которыми я наполнил ее сундуки, самое малое, что она могла сделать… Ого!
Наш новый широкоплечий гость заполнил собой дверной проем. На одном его плече болтался темный плащ. Такого же цвета были вьющиеся волосы, выбивавшиеся из-под его великолепной шляпы с пером.
– Мэтью, да ты никак заболел?
Удивленный Генри повернулся к гостю:
– Приветствую тебя, Уолтер. Почему ты не при дворе?
Хлеб едва не встал мне поперек горла. Я почти не сомневалась, что гость был не кем иным, как до сих пор отсутствовавшим членом Школы ночи – сэром Уолтером Рэли.