Тень Лучезарного - стр. 15

Кама приподнялась и посмотрела на угодника, который продолжал сидеть за столом, развернувшись лицом к огню. Словно почувствовав взгляд принцессы, Син посмотрел в ее сторону, но его глаза как будто были обращены в пустоту. Только отблески огня посверкивали в них. Кама почувствовала еще чей-то взгляд, обернулась и увидела блеск глаз Аментии. Принцесса Утиса едва заметно покачала головой. Да, Сина беспокоить не следовало. Или как там его зовут на самом деле? Бали? Не человек, не мурс, не гах, не акс, не демон и не бог? Что значит камень? Кто он?

Кама снова легла, и уже засыпая, думала о том, что Процелла и в самом деле выросла и обратилась в красавицу. Что Лава изменилась так, что если бы она, Кама, встретила двоюродную сестру где-нибудь в чужом городе, то и не признала бы ее. Но не из-за коротких, окрашенных в темный цвет волос, а из-за силы, что сквозила из каждого ее жеста. И еще из-за чего-то, что светилось в ее глазах, когда она смотрела на Литуса, который как будто не переменился вовсе, только заледенел от пережитого горя. И подумав об этом, Кама вдруг почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза. Ей стало жалко саму себя, и чтобы прогнать это гадкое чувство, она принялась думать о Фламме. Вот уж кто заслуживал слез, так это Фламма. О ней можно было и поплакать, и даже не стыдиться, проснувшись с высохшими дорожками на щеках.

…Утром ни Аментии, ни Фестинуса, ни Сервы в доме и во дворе не оказалось. Син тоже отсутствовал. Кама вышла во двор, вдохнула сырой воздух, в котором странно сочетались покой и тревога. Туррис сидела на деревянной колоде, закрыв глаза и сложив ладони перед грудью, ее руки прикрывал собственными ладонями Аменс. Лава и Литус опять упражнялись с оружием и делали это весьма ловко, но словно тоже прислушивались к чему-то.

– Ушли, – объяснил Каме отсутствие утисцев Орс. – Ночью умер король Фиденты – Паллор Верти. Под утро Джокус прискакал за ними. С Процеллой и Касасамом он оставил своего сотника, а сам вернулся. Там сейчас все. И король Утиса, и… Впрочем, я не знаю никого. К тому же наследник и герцог в одном лице все еще где-то в Ардуусе.

– А Син? – спросила Кама. – Что, и угодника позвали почтить память умершего короля?

– Нет, – прошептал Орс и поманил Каму к углу дома. – Смотри.

Небо над Анкидой оставалось темным, таким темным, что даже солнце, встающее над пиками Балтуту, словно подсвечивало снизу черное одеяло, раскинутое от горизонта до горизонта. И земля за рекой Му тоже была черной, как будто не середина зимы близилась, а глубокая осень обнажала почву. Но даже на фоне этой черноты ужасали черные смерчи, вздымающиеся там, где еще вчера высились башни Кирума. Из трех городов, трех атерских крепостей, трех столиц трех королевств, граничащих друг с другом на слиянии рек Му и Малиту, оставалось две – Фидента и Утис. Кирум поглотила тьма.

– Син отправился к переправе, чтобы разведать, что там, – объяснил Орс. – Наказал никуда никому не отлучаться. Опасность близка. И еще, – Орс замялся, – мне показалось, что он изменился.

– Мне трудно судить, – пожала плечами Кама. – Я много о нем слышала, но увидела его впервые.

– Он не в себе, – прошептал Орс. – Не в том смысле, что сошел с ума или обратился в какую-то нечисть. Но его можно понять. Ну, представь себе, вот вернулась ко мне память. Она и не пропадала никуда, но если вернулась? И вот я, большой человек Орс, вдруг вспомнил, что я распоследняя мерзость. Как ты думаешь, что я сделаю?