Тень ликвидности - стр. 25
– Их «опциональность» – это право не сделать то, что обязаны, – сказал Лев, когда первый круг закончился. – Закон терпит, а рынок радуется.
– А лояльность? – спросила Алиса. – Ты – лояльна?
Кира не отводила глаз.
– Я лояльна к тем, кто не должен падать с лестниц, – сказала она. – К тем, кто не должен думать, что «тишина» – это «канал». К тем, кто от нас ожидает скуки. Я не лояльна к словам, которые делают вид, что управляют воздухом. – Она на секунду улыбнулась – почти невидимо. – И я не лояльна к своему прошлому, если оно не выдерживает «сегодня».
– Этого достаточно, – сказал Лев.
Он извлёк из кармана карточку «Колокол-2» – ту самую, с содранным QR – и положил рядом с бумажным «Е». Жёсткая карточка и мягкая бумага встретились, как два свидетеля на перекрёстном допросе.
– У нас есть щель времени и место, где её шьют, – сказал он. – Нам нужен «портной». Вы знаете его лицо?
Кира кивнула.
– Зовут по-разному. В тикетах – «tech.ops/ntp». В коридоре – «Андрей». На совещаниях – «вот наш коллега». Он не любит имён. Люди, которые не любят имён, любят кнопку «применить».
– Он связан с «Паломником»? – Алиса резала воздух по прямой, без кружева.
– Связаны все, кто привык к окнам. Когда знаешь, куда смотреть, окно и дверь – одно и то же, – сказала Кира. – Я видела его в лифте сегодня. Он ехал на «консультацию».
Лев перевёл взгляд на лист с «каналами».
– Значит, сегодня они «подпевали». Мелодию мы слышим. Ноты – на столе. Нам нужен ритм. – Он черкнул: «ср 14:00 – Ч; пт 16:00 – З; пн 10:00 – К». Ниже дописал: «офлайн камер – 23:42–23:51; лаг SIP +8; корректировка -47 в 00:10:03». – Сюда ляжет ещё одна линия: «медиаконтур В» и «контур С». Я погляжу, где они «дышат». Если совпадут, срежем канал «М». И тогда поют без микрофона.
– Не забывай, что они слушают, – напомнила Алиса. – «SRN» любит чужие голоса.
– Я помню, – сказал Лев. – Поэтому мы шёпотом. И по бумаге.
Кира увидела, как его пальцы обводят слово «опциональность», словно хотят стереть его трением. Она ощутила странную лёгкость – не как у бегуна, как у книги, которую отдают в правильные руки.
– Сегодня вы уходите первыми, – сказала Алиса. – Разными дорогами. Оригиналы – у нас, копии – у нас, макет – возвращается в архив. Вечером «портной». Завтра – двор «Колокола-2». – Она подняла взгляд. – Ты в это время где?
– Там, где мне больше всего не верят, – сказала Кира. – В отделе, где «оптика в порядке». И в месте, где нет стекла – на случай, если «оптика» решит посмотреть в меня. – Она взяла плащ. – Лояльность – это кому-то одному. Этика – всем сразу. Сегодня я выбираю «всем».
Лев кивнул – коротко, как ставят галочку в поле «принято». Он передвинул монету с края стола ближе к папке – лёгкий звук, которым заканчивают корректную сделку.
– Тогда – по маршрутам, – сказал он. – И помните: если воздух изменит направление, это не ветер. Это вы.
Они открыли тяжёлую дверь так, чтобы она успела подумать, закрыли – так, чтобы никто не услышал. В коридоре пахло пылью и той свободой, которая не знает больших слов. Кира вышла первой. У ворот с ржавой петлёй она на секунду остановилась: самоконтроль – не роскошь, а профессия. Серых курток не было. Были люди. Это – всегда шанс.
Она пошла к остановке – не к той, где её ждут, к другой, где никто не ждёт никого. Трамвай подъехал пустой. Она села у окна – не у стекла, у занавески. Город покатился мимо, как лента, которой вернули кадры. В кармане бумага лежала уже иначе – легче. Лёгкость была неправильной. Правильной будет тогда, когда на «Приложении Е» останется только грязь с её пальцев, а не чужие «опциональности».