Тень. Голый король. - стр. 6
Ну, как было после этого не стать сказочником?!
Ближайший друг поэт Николай Олейников оценил эту ситуацию в таких стихах:
Но это все впереди, а пока вернемся на мгновение в Казань.
Потому что именно в Казани, чтобы жениться на чистокровной русской дворянке, госпоже Шелковой, неистовый и грозный Лев Борисович, преодолев сопротивление темной, ортодоксальной екатеринодарской родни, отрекся от иудаизма и крестился. Правда, и в качестве православного, по заведенной в те годы моде, верил со всей силой своего еврейского темперамента только в нового бога – Карла Маркса.
«В красном углу родительской комнаты висел литографский портрет грозного бородатого человека.
– Кто это? – спросил я отца.
– Святой Карл – ответил отец». (Е. Шварц. Дневники.)
Говорили, что и на занятия любовью он склонил молоденькую Машу, приехавшую в казанский университет из далекой Рязани, читая ей вслух с каким-то особым выражением «Капитал» своего любимого Карла. Девушка будто бы разомлела под его выразительное чтение, и сама даже и не заметила, как стала матерью великого сказочника.
«Вот, значит, какая муза, и какой „Капитал“ склонились над колыбелькой нашего друга Жени Шварца! – шутили друзья. – Что же вы хотите от несчастного малого? Тут не то что сказки для детей и взрослых будешь сочинять, тут и горькую запьешь с самим Горьким!»
Семейная жизнь родителей писателя складывалась не просто.
«Рязань и Екатеринодар (ныне Краснодар), – вспоминал Шварц – мамина родня и папина родня, они и думали, и говорили, и чувствовали по-разному.
И даже сны видели разные, как же они могли договориться?…
Отец был сильный и простой. Участвовал в любительских спектаклях. Играл на скрипке. Пел. И расхаживал по дому в римской тоге. Рослый, стройный, красивый человек, он нравился женщинам и любил бывать на людях.
Мать была много талантливей и по-русски сложная и замкнутая…
Думаю, что отец смотрел на удачи свои, принимал счастье, если оно ему доставалось, встречал любой свой успех, как охотник – добычу.
А мама – как дар некоей непостижимой силы, которая сегодня дарит, а завтра может и отнять…
Шварцы были определенны и мужественны и просты – и я любовался ими и завидовал.
Нет, не завидовал – горевал, что я чужой среди них…».
И снова уже в другом месте своих знаменитых «Дневников»:
«Отец был резким, вспыльчивым человеком, в отличие от ласковой и нежной матери».
При такой разности характеров родители Шварца давно бы разошлись, но как написал в своем стихотворении, адресованном вроде бы совсем другим людям, спустя много лет Евгений Шварц:
Город Майкоп в старости писателю вспоминался как некая Венеция. Майкопу, как и Венеции, все время угрожала опасность утопнуть. Но не в пучине морской, как Венеции, а в обычной сухопутной грязи.
Уже в детстве, утверждает легенда, маленький Женя умел видеть жизнь как череду забавных или грустных историй.
Согласно многим источникам, характер у мальчика был сложный. В нем странным образом как-то сочетались открытость и ранимость, скрытность и болезненная обидчивость.