Темный рыцарь Алкмаара - стр. 36
– Кто будет платить?
– Я заплачу, – ответил Ренард. – А парню принеси воды.
– Я рыцарь Джастин! – гордо объявил юнец.
Служанка вновь прыснула и убежала, грозный рык хозяина призвал ее на кухню.
– Где остальные? – спросил следопыт. – Я же сказал вам всем, что буду в таверне. Чтоб подошли сюда. Поесть надо да провизией затариться, я уже сговорился с хозяином, чтоб приготовил нам все, что понадобится, в дорогу.
– А рынок? – Джастин из кожи вон лез, чтоб изобразить из себя бывалого воина.
– На рынке сейчас всякую дрянь продают. Если хочешь отравиться – пожалуйста, топай на рынок. Возможно, тебе повезет, и монахиня сможет тебя излечить.
– Монахиня? – Джастин аж подпрыгнул. – Ты ее видел? Она сильная? У меня сестра в монахинях. Тоже Цесарея зовут. Может, – это моя сестра?
– Наверняка сильная – мне фурункул с шеи свела. И, вполне возможно, что сестра. Вы с нею похожи.
– О, нет, при чем здесь фурункул! – Джастин оскорбился до глубины души. – Я говорю о подлинной, высшей силе. Говорят, монахиня может залечить пронзенное стрелой сердце, если Всевышний откликнется на ее призыв.
– Ну да, если это стрела, пущенная богом любви.
– Следопыт! – гневно изогнул бровь Джастин. – Дурные речи не должны касаться монахини! Ты отнимаешь ее силу.
– Ничего я ни у кого не отнимаю. А монахиня не может лечить тяжелые раны – она своей магией касается всех понемногу. Чем задавать дурацкие вопросы, лучше закажи цыпленка, вина не проси – нам хватит одной бутылки на двоих. И не забудь вечером проверить – наполнены ли сумки копченой олениной и сухарями.
– Разве у нас не будет вьючных лошадей со всеми припасами?
– Если ты лично не позаботишься о припасах, то не будет.
Ренард свернул карту, спрятал за пазуху и принялся за еду.
Джастину ничего не оставалось, как последовать его примеру, – пухленькая служанка принесла, как было приказано, курицу, а вместо воды – кувшин доброго эля. Сразу видно, что Джастин тронул ее сердце.
– Тебе доводилось сражаться с проклятыми? – поинтересовался Ренард, глядя, как парень раздирает на части цыпленка, причем кусочки мяса и кожи сыплются в просвет между кожаной курткой и наручами.
– Да, я… – Джастин залился краской. – Я дрался.
Юный рыцарь замолк и еще больше покраснел.
«Не имеет значения», – хотел сказать Ренард, но счел за лучшее промолчать.
Ему уже сделалось ясно, что жалкий отряд сопровождения Цесареи набирался вовсе не для того, чтобы биться с легионами проклятых. Эти юноши и кучка лучников должны были охранять монахиню на дорогах Империи от своих, на большее бравые вояки были не способны.
И в прежние года, куда более спокойные, имперские дороги не славились своей безопасностью. Паломники и разбойники, два бедствия, с которыми не мог сладить ни один Император, поджидали путников за любым поворотом тропинки. Считалось, что хотя бы раз в жизни каждый житель должен побывать в сердце Империи и припасть к святыням Фергала, чтобы вдохнуть новую веру во Всевышнего в свое сердце. Но не только жаждущие укрепить веру путешествовали по дорогам: преступники всех мастей, убийцы, грабители, насильники заковывались в цепи, на них надевали ошейники скорби, скрепленные магией, и осужденные отправлялись в Фергал, дабы предстать пред очами Великого инквизитора, который с помощью магии снимал с преступников прегрешения. Так что эта разнородная толпа, одетая в рубища, зачастую босая, с посохами и сумками для подаяний шлялась по дорогам, и далеко не всегда направлялись они в столицу Империи. Каждый преступник имел при себе послание местного священника к Великому инквизитору. Этот клочок пергамента служил своеобразным пропуском не только от одного города к другому, но и на двор паломников, где всех, жаждущих поклониться святыням, поили, кормили и укладывали спать. Многие путники так никогда и не добирались до столицы: одни умудрялись путешествовать из города в город, от одного двора паломников к другому. Одни преступники с помощью магов-отщепенцев сбрасывали докучливые ошейники, чтобы присоединиться к банде грабителей. Другие все же добирались до столицы в обществе благочестивых девиц, которым после долгого путешествия была одна дорога – в жалкую каморку борделя. Сняв с шеи тяжкий груз, тяжкий в прямом смысле и переносном, прощенные возвращались назад, чтобы спустя месяц-другой вновь отправиться в путь за очередным отпущением грехов. Искушенные, они уже отлично знали все ловушки предстоящего пути, все возможные ухищрения и все доступные блага.