Темный мир, или Рабыня для демона - стр. 31
– А я, как раз-таки, не вижу в этом ничего предосудительного. Дакхар желает тебя и желает очень сильно, и, поверь, девочка, он своего добьется. Лучше смирись.
От ее последних слов мне стало так обидно, что захотелось волком выть, а в висках начала пульсировать острая боль. Поднеся пальцы к больному месту, я начала потихоньку массажировать их, чтобы хоть чуть-чуть унять эти жуткие болевые ощущения.
– Извините, Даара, но не могли бы Вы оставить меня одну? – довольно-таки недружелюбно попросила я, прикрыв глаза и продолжая массировать виски.
Женщина молча поднялась с моей постели и, больше не говоря ни слова, покинула комнату, оставив меня одну.
– Что же за напасть-то такая? Сперва Дакхар, теперь еще и Даара. Сговорились они, что ли? Вот ведь непруха! – произнесла я, усевшись на кровати. – Нужно что-то придумать. Мне и с Оэром было нелегко, а теперь к нему еще и Соэра присоединилась. Невероятное единодушие!
И я повалилась на постель, задумчиво глядя в потолок. "Нда, кирдык подкрался незаметно!"
Лежу, взгляд устремлен в потолок, а в голове, точно набатом звучит один вопрос: "Что делать?" Мне совсем не хотелось верить, что ситуация, в которой я оказалась по вине Дакхара, безвыходная. И все же я не имела ни малейшего представления, как из этого, пардон, дерьма выпутаться.
Оэр желает моего тела, он четко дал мне это понять. И сегодня тот самый день икс, когда я окажусь в его постели, если не придумаю, как избавиться от участи, уготованной им для меня. Если бы не этот ошейник, противостоять Дакхару было бы куда проще.
Я снова прикоснулась к ненавистному артефакту, который нацепил на меня Дакхар. Ненавижу. Обоих ненавижу! И Оэра, и ошейник.
На мгновение я прикрыла глаза и снова услышала тихий хлопок – в комнате появилась Тана. Приподняв голову с подушки, я взглянула на это существо, которое держало в руках, во всех четырех, черную тряпку. Присмотревшись, я поняла, что это что-то наподобие длинной туники.
Нахмурившись, Тана, как всегда холодно и грубо произнесла:
– Оэр велел тебе это надеть.
И протянула сию тряпицу мне.
Я села на постели и отрицательно покачала головой.
– Чем я тебе так не угодила? – спросила я, вглядываясь в ее лицо, на котором появилось удивление от заданного вопроса.
– Простите, что?
– Что я тебе такого сделала, что ты меня так невзлюбила?
Тана хлопнула своими большими глазами и ответила:
– Не понимаю, с чего Вы так решили.
И я тут же ей пояснила:
– Ты при виде меня все время хмуришься; обращаясь ко мне, говоришь отстраненно и холодно, даже грубо. Что я тебе сделала плохого?
Она молча уставилась на меня, явно обдумывая вопрос, который я ей задала, после чего тяжело вздохнула и, забравшись на самый край кровати, как-то грустно ответила:
– Мне приходится быть такой, – в моих газах отразилось недоумение, поэтому она тут же пояснила: – Я не хочу больше ни к кому привязываться, потому что в тот момент, когда приходится расставаться с девушкой, которую Оэр отдает другому демону, мне становится очень больно. Сердце щемит от вынужденной разлуки, потому что я понимаю, что больше никогда не увижу того, кто стал мне дорог. Знаешь, как много раз я привязывалась к эсхам Повелителя? И каждый раз мне приходилось с ними расставаться. Не хочу. Мне хватило душевной боли. Поэтому двести лет назад я и приняла такое решение: никогда ни к кому больше не привязываться, с каждой девушкой вести себя холодно и отстраненно, но, к сожалению, у меня не всегда получается придерживаться этого правила, – Тана посмотрела мне прямо в глаза. – Вот и к тебе, Ирина, я очень боюсь привязаться. Я ведь вижу, какая ты на самом деле, вижу то, чего ты, как я подозреваю, сама о себе еще не знаешь. В Темном мире большая редкость, когда у демона чистая и светлая душа. Раненная, да, но невинная и прекрасная. Я помимо своей воли тянусь к тебе, всегда стараюсь находиться рядом, не важно, в чем это заключается: принести еды, убраться тут или проверить твое самочувствие, пока ты, объятая внутренним пламенем, горела и бредила во сне, – ничего не могу с собой поделать. Вот и теперь я принесла тебе платье, хотя это мог сделать кто угодно из слуг, обитающих в этом дворце.