Темный эльф. Владыка - стр. 16
Затем – вспышка боли. Чьи-то голоса – сперва недовольные, а потом встревоженные. Бесконечное звездное небо над головой. Холод… безумный, парализующий волю и разум холод, не позволяющий двинуться с места. Последние слова песни смерти, эхом отдающиеся в вышине. А потом – совсем другие слова: мерные, тягучие, как смола, которые опутывают готовую отлететь душу и упорно тянут обратно. Туда, где тепло. Где ждет его возвращения кто-то, кому он нужен. И куда настойчиво зовет манящий, терпкий запах эльфийского меда, ради которого он все же захотел вернуться.
Линнувиэль вдруг широко распахнул глаза и вскочил с широкого ложа. В голове тут же помутилось, в ушах зазвенело, а в плече вспыхнула боль, заставившая эльфа охнуть и повалиться обратно.
– Тихо, спокойнее. Тебе рано вставать, – с укором произнес мелодичный голос, и на мгновенно покрывшийся испариной лоб хранителя легла прохладная ладошка.
Линнувиэль жадно вдохнул запах тонкого запястья, оказавшегося у него прямо перед лицом, и непонимающе замер: оно пахло солнцем, ветром и зеленой листвой. Он снова приподнялся, шаря по сторонам настороженным взором, вдохнул снова и почти с разочарованием понял, что это был совсем не тот запах, который вернул его к жизни.
– Доброе утро, – поприветствовала хранителя присевшая на краешек кровати Мирена. – Лежи, тебе действительно рано подниматься. Рана еще слишком свежа.
Эльфийка осторожно уложила сородича обратно, прикрыла до середины груди покрывалом и заботливо подоткнула, чтобы не спадало. Загадочно улыбающаяся, поразительно красивая в своем алом платье, но вовсе не ее он хотел сейчас увидеть.
– Где я? – хрипло спросил Линнувиэль, силясь рассмотреть, есть ли в комнате кто-то еще. Ему очень-очень нужно было это выяснить. Но не вышло: Мирена наклонилась слишком близко, снова обдав его тонким, приятным, но совершенно чужим ароматом.
– В своей комнате, конечно. Повязка свежая, не беспокойся. Рана почти закрылась, но тревожить ее пока нельзя, хотя Таррэн нас заверил, что рука будет действовать, как прежде.
– Сколько я?..
Мирена повернулась и внимательно посмотрела на взбудораженного эльфа.
– Сегодня третий день. Ты что-нибудь помнишь из того, что случилось?
– Все, – устало прикрыл веки Линнувиэль, тщетно пытаясь избавиться от видения совсем других глаз, пронзающих его душу до самого дна. – Я помню абсолютно все.
– Почему ты не сказал, что ранен? – вдруг заледенел ее голос. – Почему не воспользовался магией? Зачем тянул столько времени? Ты мог погибнуть!
– Мне нельзя пользоваться магией, миледи.
– Почему? – нахмурилась Мирена.
– Мы не должны привлекать к себе внимания, – равнодушно отвернулся он, уставившись на занимающийся за окном рассвет.
– С ума сошел?! Да кто тебя видит? Кто узнает? Люди? Гномы? Думаешь, им есть дело до кого-то из нас?
– Нет, – устало отозвался Линнувиэль, снова прикрывая глаза. Присутствие леди стало его сильно тяготить. – Просто я слишком тесно связан с владыкой Тирриниэлем и тем зовом, который он отправил своему сыну. Если рядом со мной будет твориться магия, зов станет слышным не только для нас, но и для светлых. А владыка не хотел, чтобы о его состоянии прознали раньше времени. Темный трон не должен опустеть. И преемник должен появиться в чертогах до того, как светлые о нем узнают, поэтому мне было запрещено пользоваться магией в пути за исключением тех случаев, когда этого требовала бы ваша безопасность и безопасность лорда Торриэля.