Темный двойник Корсакова. Оккультный детектив - стр. 40
– А мог это оставить… человек? – Дмитрий содрогнулся.
– Сомневаюсь, – протянул Корсаков, отстраняясь от тела. – Я видел укусы, оставленные человеческими зубами. И прежде, чем ты задашь вопрос – не стоит, ты не хочешь знать, откуда мне это известно!
Теплов послушно закрыл рот.
– Человек таких следов не оставляет, – продолжил Владимир. – Тут дюжины и дюжины маленьких надрезов, точно в него что-то вцепилось и, за неимением другого слова, присосалось.
– Как пиявка, что ли?
– Да, огромная зубастая пиявка… – саркастически усмехнулся Владимир.
– Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, кто его не мог укусить, – внезапно фыркнул Дмитрий.
– Кто? – не понял Владимир.
– Мария Васильевна! Зубов-то у нее нет! – хохотнул Теплов. Вышло у него довольно нервно и неуверенно.
Владимир всем своим видом выказал скептическое отношение к чувству юмора своего друга и взялся за большие ножницы.
– Что ты собрался ими делать? – ужаснулся Теплов.
– Пока – ничего, от чего стоило бы отвернуться. Не беспокойся, отрезать части тела я не планирую.
Орудуя ножницами, Владимир срезал одежду Исаева. Взору его открылось тело, испещренное шрамами и укусами, подобными тому, что был найден на шее бывшего чиновника особых поручений. Но несколько глубоких царапин были оставлены не пастью, а ножом. Большинство из них пришлись на руки и ноги жертвы.
– Его пытали? – спросил Теплов, разглядывая своего покойного предшественника.
– Исключить этого, конечно, нельзя, но я сильно сомневаюсь, – ответил Корсаков.
– Тогда зачем столько ран?
– Знаешь, один британский ученый, Дарвин, предположил теорию, которую он назвал «естественным отбором» – что все существа развиваются под воздействием внешних факторов…
– Да, а еще он сказал, что мы произошли от обезьян, – оборвал его Дмитрий. – При чем здесь Дарвин?
– При том, что ты не дал мне договорить, – проворчал Корсаков. Он вооружился скальпелем, используя его, словно указку. – Обрати внимание на его раны. Какие тебе кажутся более свежими?
– Э-э-э… – протянул Дмитрий. Он нехотя подступил ближе к покойнику и осмотрел его. – Думаю, эти странные укусы?
– Именно, – кивнул Владимир. – А значит, мы видим практический пример эволюции. Тот, кто оставил эти раны, сначала пользовался ножом, но через какое-то время орудие стало ему или ей не нужным.
– Не нужным для чего? – не понял Теплов.
– А ты приглядись, – гостеприимно предложил Корсаков. – Нож был нужен, чтобы оставлять глубокие царапины. И сцеживать кровь. Потом раны обрабатывали и делали надрезы в других местах. Затем наш таинственный кровосос научился присасываться к нему своей странной пастью. Пока не выпил досуха. Исаева обескровили!
– Господи. – Теплов побледнел и отшатнулся. – Так вот что это за ритуал я видел в часовне!
– Кстати, об этом. – Корсаков снял очки и устало потер глаза. – Ты так и не рассказал мне, что тебя там так напугало. Кажется, сейчас самое время, n’est-ce pas?
…Тяжелые двери часовни с лязгом закрылись за спиной Дмитрия, заставив его вздрогнуть. Он и Маевские оказались в мрачном сыром помещении с низким сводчатым потолком. Свет сквозь окна почти не проникал – их оплели корни циклопического дерева. Тьму рассеивали два факела, закрепленные в железных канделябрах на стенах.
Мебель в зале отсутствовала. Не хватало и привычного церковного убранства – ни свечей, ни икон, ни даже алтаря. Там, где он должен был находиться, возвышался очередной крест, но очертания уродливого существа, на нем висящего, терялись в полумраке.