Темный ангел одиночества - стр. 20

Лола пихает меня в бок острым локтем – звякают браслеты. Кто-то умный сказал, что лучшая история – недосказанная история. Мы молчим. Лицо у Леши печальное и строгое. Перед мысленным взором его очаровательная сценка: он, сильный, мужественный, и прекрасная итальянка, в глазах слезы… Он целует ее тонкие пальцы… убирает ее руки со своих плеч: «Не надо, нельзя…»

Лола снова фыркнула, щелкнула зажигалкой.

– Курить можно? – Она обводит взглядом гостей. – Как ее звали, хоть помнишь? Романтик ты наш!

Леша открывает рот, происходит небольшая заминка.

– Кьяра! – говорит он наконец.

Лола фыркает.

– Кьяра, Мьяра, Пьяра… свисти больше, Добродеев! И вообще, я не верю в любовь, слышишь, Добродеев? Какая, к черту, любовь при нашем жизненном темпе? Все хип-хап, на ходу, перепихнулись – и гуд бай! Всем все до лампочки! И не надо тут заливать.

– Лола, ты не права. Прекрасная история! – Нина погладила Лешку по щеке. – Спасибо, Лешенька.

Леша поцеловал ей руку. Юрий смотрел на меня в упор, без улыбки, исподлобья. Мы делали вид, что незнакомы, что было просто нелепо. Иногда он переводил испытующий взгляд на Лешу и Евгения, пытаясь, видимо, определить степень нашей близости. Евгений, похоже, не слушал вовсе и думал о своем. Юнона не сводила с него взгляда. Павлик, пританцовывая, убирал со стола. Он был наряжен в клетчатый красно-синий фартук с кроликом и морковкой. Мужчина в фартуке выглядит трогательно и беззащитно, так и кажется, что его можно взять голыми руками.

– А что думаете о любви вы, Юрий? – спросила вдруг Лола.

Юрий вздрогнул от неожиданности и после легкой заминки изрек:

– Любовь – это дуэль.

Я рассмеялась – вечный выпендреж! Просто тошнит!

– Согласна, – заявила Лола, кивнув. – Антагонизм, соперничество, война.

Родственные души, однако.

– Ничего вы, ребята, в любви не понимаете, – пробасил Павел. – Лешка, классная история. А что было потом?

Леша развел руками – увы.

– Знаете, господа, французы говорят: «Ле фам ки пас»[3] – женщины, которые проходят мимо… Знаете, господа, это была моя женщина, которая прошла мимо. – Он печально покивал.

– Да-а, Добродеев, однако, упустил ты свой шанец свалить в Италию, – сказала Лола. – Если не врешь, конечно.

– Кофе, чай? – спросила Нина.

– Кофе! – сказала Лола. И добавила мне на ухо: – А где, интересно, была его благоверная? На даче? Картошку окучивала? Бред сивой кобылы!

– Почему? – шепотом спрашиваю я.

– Случилось летом, а донес до общественности только сейчас? Это при его патологической болтливости? Кроме того, похожий сюжетец уже попадался мне где-то в литературе. Лешка все время врет! Да и имя выдумал прямо сейчас, с ходу. Ты с ним давно знакома?

– Пару лет.

– Должна знать. А кто этот Юрий? Чем занимается?

– Врач.

– Врач? Я думала, актер. Что-то в нем… этакое. Ты его знаешь? Что за человек?

Я пожала плечами и не ответила.

– Женька сегодня один, без женщины своей мечты, что есть удивительно – он без нее никуда, – продолжала Лола. – А наша Леди-деньги все глазки об него обломала, все надеется, бедная.

– Кто?

– Юнона! Леди-деньги, кликуха такая. Она с ума сходит, а ему по фигу. Ему с ней и говорить-то не о чем, она совсем темная, но деньги считает будь здоров. Господи, какая тоска! Всегда одно и то же. Лешка врет, банкирша молчит, Женька молится на Марту… Жаль, нет ее сегодня, посмотрела бы ты на это чудо! Кривляка, манерная, сюсюкает… Нина одна нормальная в этом паноптикуме. Конечно, с таким супружником! Пашка – настоящий мужик, и с деньгами. Господи, как хочется денежного мужика, чтобы ни о чем не думать и расслабиться! А попадается все время всякое дерьмо, которое надо содержать. Ты замужем?