Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - стр. 36
– Ладно, я всё понял, понял, погоди, – задумчиво провёл ладонью по бороде старый охотник, когда заметил на лице у спутницы растущее напряжение. – Но знаешь что-о… – протянул он затем, кивнув мельком в сторону трёх негодяев, до сих пор отдыхавших под воздействием его лишающего сознания самодельного порошка. – Давай-ка я сначала расскажу тебе одну северную легенду. И если после этого ты всё ещё захочешь узнать от меня – старика – какие-то другие вещи, то тогда я и их тебе тоже с радостью поведаю. Вот прям как есть – всё на духу открою! Что скажешь?
– Эн певес? – на этот раз куда более серьёзно и сосредоточено проговорила сквозь сомкнутые зубы Фейр, многозначительно посмотрев спутнику в глаза.
Но, конечно, Гортер не понял ни значения этой фразы, ни того, что хотела услышать от него в ответ девушка.
– Х-мс… Это значит «без шуток» по-гилийски, – раздражённо пробормотала она, выдохнув через нос, когда заметила пустое выражение лица бывшего следопыта. – Давайте рассказывайте уже. А я пока о завтраке позабочусь.
– Хорошо, дочка. Только чур меня больше такими заграничными словами не перебивать, – кивнув, сдержанно ответил Гортер, поскольку шутить он с ней и так не собирался. Да и времени оставалось совсем немного: скоро предстояло отправляться в путь.
Правда, для Фейр его последнее обращение сыграло примерно такую же роль словесного раздражителя, как и её собственная предыдущая фраза на гилийском, обращённая в адрес старого охотника.
– И хватит уже называть меня так!!! – прокричала она напоследок.
Однако Гортер уже начал.
Далеко… Далеко…
Когда-то, так далеко от дел настоящих, что сейчас уже про такое, пожалуй, помнят только звёзды на небе да скалы на тверди, было время, когда даже море набиралось по капле. А для того, чтобы ущелье скалистое по дну перейти, любому мужу иной раз требовалось столько же сил потратить, сколь и просто узнать верную дорогу до него. Без волков да разбойников, по пути часто рыскавших.
То было время наших отцов и праотцев, всех до единого живущих ещё в деревнях и сёлах, но не стонавших от тяжёлой доли своей, сколь бы сильно она их ни припирала. Потому что, скажу тебе по секрету, страдать тогда им от неё было ой как некогда! Ибо хлеба стояли в ту пору на полях везде, куда ни кинь взгляд, здоровущие. И для того чтобы под осень собрать только их одни, приходилось твоим бабкам весь день до заката серпами махать. А моим дедам за ними снопы скопом вязать. После чего к рассвету они менялися.
Ну, а что же до тех, кто закладывали потом свои города на торговых перепутьях холёных да на реках, вытачивая вокруг них сначала, как зубья острые, деревянный частокол, за которым в свой час шли уж и камень, и скобы железные – так и у этих свои заботы могли целый день занимать…
Хотя чем дольше они в тогдашних городах жили, тем чаще всё бедствовали. Потому как завидно много у них богатства там становилось в закромах да на карманах. А такое дело, как знаешь, и жульё и бездельников за собой порождает, после чего уже на тебя и соседние управители начинают недобро посматривать. А ведь чужое добро, оно никогда лишним не бывает…
…И вот однажды, когда на западные берега Кальста опустились зимы лютые, а соседи одному нашему тогдашнему князьку до боли спать не давали, задумал он по весне снарядить поход к границам земель своих. Чтоб и сил для новой войны, если что, сберечь, и деньжат лишних у тамошних племён северных наворошить, да чтоб себе их потом в казну и упрятать. Ибо бедствовали тогда его люди от постоянных войн шибко, а последняя зима так и вовсе, считай, из казны его всё забрала.