Темные птицы - стр. 19
Густав Вениаминович медленно прошел к двери, ведущей в лазарет, и, открыв ее, впустил целителя внутрь. Даниил Георгиевич тотчас увидел колдунью, одиноко сидевшую в окружении десятка белоснежных кроватей. Она глядела в окно, держа в руках толстую книгу, но, как только услышала, что дверь открылась, обернулась.
– Здравствуй, – сказал Даниил Георгиевич, не стараясь скрыть ни свое беспокойство, ни глубокое неприятное удивление от услышанной новости.
Колдунья в ответ улыбнулась.
Выглядела она так, словно ничего плохого не случилось. Глаза ее были сухими и, как всегда, безжизненно-желтыми.
– Добрый вечер, Даниил.
Целитель опустился на соседнюю кровать.
– Для чего ты хотела меня увидеть? – Он знал, что Лиса хочет стереть очередной кусок памяти, но необходимо было услышать ее собственный ответ. – Заранее хочу предупредить, что я знаю о потере, которую переживаешь сейчас не только ты, но и все светлое сообщество; те, по крайней мере, до кого уже дошли известия. Но девочка может найтись. Поэтому стирание воспоминаний о ней…
– Ты неправильно понял. Я не хочу стирать воспоминания о Полине, – при упоминании этого имени она снова улыбнулась. – Есть другая часть моей памяти.
– Какая же?
– Это воспоминание связано с годами, когда я проходила Посвящение.
– Почему ты не отдала мне его в прошлый раз?
– Не знаю, тогда оно казалось незначимым. А теперь часто всплывает. Оно мне снится, превращается в кошмар. Преследует меня, будто там кроется та крупица, которая в будущем разрослась и превратилась в огромную черную дыру вот здесь. – Она указала на свою голову.
– Это не дыра, – объяснил целитель. – Это часть твоей жизни, о которой ты больше не помнишь.
– Да, я знаю. Я рада, что есть способ избавиться от мыслей, способных свести с ума. Плохо лишь то, что в этой пустоте на месте исчезнувшей памяти плодятся чувства и ощущения, они множатся, становясь многократно сильнее пережитых на самом деле.
– Именно для этого ты должна расстаться со всеми воспоминаниями, касающимися неприятной темы. С любыми осколками, ведь именно они и порождают эти сонмы чувств. Так что давай начнем. Ты помнишь, что от тебя требуется? Полное погружение, ты должна раствориться в своих воспоминаниях и пустить в них меня. – Он замолчал, но через мгновение продолжил: – Я спрашиваю это всегда. Ты точно уверена?
– Да-да, – кивнула Лиса. – Мне незачем это хранить.
– Закрой глаза, три глубоких вдоха. Вспоминай что-нибудь… окружение, время года…
– Это утро, совсем раннее. Я люблю раннее летнее утро. Трава еще мокрая от росы, в воздухе туман, но сквозь него уже проглядывает солнце. Росинки сверкают, ты видишь?
Целитель тоже закрыл глаза.
– Смутно. Какого цвета лес вокруг?
– Он голубовато-зеленый. Такого холодного оттенка, но верхушки деревьев золотые от солнечных лучей.
– Иди вперед.
– Трава шуршит, роса с нее скатывается…
– Странно, я будто… очень маленького роста…
– Это потому что мы не в человеческом теле, – отозвалась Дарья Сергеевна.
– Ясно. Тогда переходи к воспоминанию о людях. Мне нужны их образы.
Даниил Георгиевич теперь как будто поднялся с колен, он увидел тот же самый лес, ту же самую траву, только уже с высоты своего привычного роста. И вместо утренней прохлады его кожу грело солнце.
Вот он уже сидит на шатком деревянном мостике. Внизу бежит река. Такая знакомая… мелкая… звонкая… Он и сам, когда проходил Посвящение, любил сидеть на этом мосту.