Темнота в солнечный день - стр. 42
Он выехал со двора, быстро домчал до перекрестка, но свернул не направо, к виадуку, а налево. Если через пару сотен метров, миновав заправку, свернуть направо с асфальта, километр промчать по немощеной колее, попадаешь в поселок МПС, где многоэтажки этого района и кучкуются. А к багажнику надежно присобачена пятилитровая пластмассовая канистра. А в магазинчике в поселке тружеников стальных магистралей практически каждый день есть отличное бочковое пиво, и в это время дня очередей там нет. И можно купить на закуску сыр и буженину. Еще один плюс работы почтаря: прекрасно знаешь, как многое другое, и все продуктовые магазины города. То, чего нет в одном районе, наверняка отыщется в другом. Та же буженина – возле его дома три ларя, но буженины там сроду не бывало, а там, куда он едет, свежая лежит постоянно. И так со многим другим. Советская торговля – очень интересная контора…
Глава третья
Гангстеры во всей красе
Жизнь была не то чтобы удивительна, но определенно прекрасна. И потому, что этой ночью предстояло развлечение, ничуть не похожее на все прежние, и оттого, что впереди замаячили две стройные фигурки, опять-таки являвшие собой нечто новое в его жизни: Джульетта и Дея. Предположим, с Джульеттой – полная неясность, а с Деей – и вообще сплошной туман, и касательно обеих ничего не стоит загадывать наперед – и из суеверия, и из кое-какого жизненного опыта. И все же… Помнится, читал где-то: лучше туманные надежды, чем полное отсутствие таковых. Вот именно, в точку.
Полнехонькая канистра стояла тут же, в уголке, между стенным шкафом и стареньким столиком с магом и стопочками кассет. Дожидалась вечера – сегодня еще предстояло садиться на мотоцикл. Оставалось пускать дым в потолок, валяясь на диване и лениво, даже философски где-то, размышлять о причудливых зигзагах, которые иногда выписывает родной советский кинематограф.
Над диваном висели на аккуратно вколоченных гвоздиках две фотографии, черно-белая и цветная, обе размером примерно с журнал «Техника – молодежи» нового формата, не так уж и давно сменившего старый, побольше (Митя с шестьдесят восьмого года покупал журнал в киосках, а потом выписывал. Выписать его для рядового советского гражданина было делом нереальным, на почте в каталоге он значился, только вот всегда оказывалось, что лимит на подписку выбран. Но Митя-то благодаря месту работы такое провернул без особого труда – пара шоколадок знакомым девчонкам из нужного отдела городского узла связи – и все дела).
На черно-белой красовалась обнаженная по пояс красавица актриса Ольга Остроумова, она же, по фильму, Женечка Комелькова («А зори здесь тихие», ага), в том незабываемом эпизоде, когда суровый старшина устроил зенитчикам баню в прямом смысле слова. На цветном – эстонская раскрасавица блондинка со смешным забытым имечком. Эта вообще сидела голенькая. Отличные были фотографии, четкие, ничуть не похожие на те мутноватые, которыми торговали глухонемые или они сами переснимали. И неудивительно – фирма веников не вяжет и лаптей не плетет, знакомый из государственной фотографии, профессионал, переснимал с кусочков кинопленки, кадриков из фильмов.
Зимой семьдесят второго «А зори здесь тихие» вызвали в городе бурление нешуточного ажиотажа. Сам по себе фильм был отличный, на одном дыхании смотрелся (а старшеклассницы порой еще и похлюпывали носами, когда гибла очередная девчонка), но вот зрители мужского пола еще и живейшим образом интересовались той самой сценой в бане – до этого советский кинематограф, как уверяют журналы, газеты и телевидение, лучший в мире, подобными сценами никогда не одаривал.