Тёмное сердце ректора Гордеева - стр. 4
– Ну… может вы давно не виделись... Или придумать другой повод…
Я нахмурилась, размышляя.
– Повод… повод… Какой тут может быть повод…
И тут вдруг до меня дошло – я действительно собираюсь это сделать! Действительно собираюсь поцеловать ректора – самого жуткого человека в университете, а возможно и во всем городе!
– Тихо-тихо, не падай! – увидев, вероятно, как я побледнела, Элька схватила меня за плечо и заставила прислониться к спинке стула. – Ничего страшного, выкрутимся… В конце концов, там еще люди будут… Не в кабинет же к нему идешь…
Это меня немного утешило.
Предоставив подруге придумать за меня отмазку за столь непростительную наглость, я угрюмо хлебала кофе и ковырялась в пироге вилкой.
Нет мне никакого спасения, все отчетливее и отчетливее понимала. Ничем я не смогу оправдать свое поведение – в любом случае это будет выглядеть либо как пранк, либо как попытка соблазнить. И то, и другое наказуемо вплоть до исключения.
Чтобы хоть как-то подбодриться, я попыталась вспомнить, чем заканчивались истории студенческих конфликтов с Горынычем… Лучше бы я этого не делала! Одного товарища – с пятого курса – даже с полицией забрали накануне выпуска в прошлом году! Якобы за нападение на ректора, а на самом деле за то, что в порыве злости вырвал из его рук бумагу с отказом отпустить в академический отпуск. И порвал ее у него на глазах.
Уж не знаю, что там было написано, в этой бумаге, и по каким причинам Горыныч отказался подписывать вполне себе оправданный отпуск по семейным причинам, но лучше бы Алексеев проглотил отказ молча. Потому что мало того, что пришлось переводится в другой вуз, еще и дело уголовное в полиции завели.
Я судорожно вздохнула.
Интересно бы узнать, как он поступает с обычными пранкстерами…
Хотя нет, лучше не знать.
– Придумала! – взвизгнула вдруг Элька. – Ты сделаешь вид, что за что-то ему благодарна и бросишься его обнимать. Быстро поцелуешь и извинишься – скажешь, что тебя просто унесло от счастья.
– Эммм… – промычала я, не совсем зная, что сказать. Предложение звучало глупо, конечно, но всё же лучше, чем падать в обморок или делать вид, что хотела поцеловать кого-то другого. – А за что я могу быть ему благодарна?
За что вообще можно быть благодарной этому типу? За то, что знаю его уже больше года, а еще ни разу ко мне не прицепился? Спасибо, конечно, но вряд ли он оценит, если я брошусь в благодарность к нему в объятия. Не говоря уже о том, что то счастливое время, когда ректор меня не замечал, безвозвратно закончится в этот самый момент.
Элька, сосредоточенно нахмурила лоб, тоже пытаясь вспомнить, за что можно быть благодарной нашему местном монстру.
– Батареи! – наконец, провозгласила она.
Я тут же кивнула, вспомнив о том, что да – по его приказу к нам в общежитие провели, наконец, новые, современные, качественные батареи, которые не будут так отчаянно течь, трескаться и сушить воздух. И отключаться для технических работ каждые две недели во время двадцатиградусного мороза тоже не будут.
Правда установили эти батареи под самое лето, после многомесячной борьбы с администрацией академии, но все же установили. И теперь в октябре, в ожидании скорых морозов, вполне можно было господина ректора за них поблагодарить.
Я застонала, уронив голову на руки.