Темное небо. Книга вторая. Крест следов - стр. 11
Он вытащил из кармана телефон и набрал ее номер.
– Добрый день, Софья Адамовна! Вы сейчас заняты?
– Здравствуй, Олег Дмитриевич! Здравствуй, дорогой! Для тебя я всегда минутку выкрою. У тебя что-то стряслось?
– У меня все в порядке. Но появилось несколько вопросов касательно дела Булатовой. И это не телефонный разговор.
– Ты уж, Олег Дмитриевич, не обессудь. Я Оксане адресок твой дала. Но ведь я не думала, что она к тебе посреди ночи заявится!.. Ой, измаялась девка! Как измаялась!.. Любовь – зла!.. А ты, Олег Дмитриевич, через часок в "Дублин" приезжай! Там и поговорим.
– Отлично, – отозвался Костырев. – Через час буду.
Он убрал телефон и посмотрел на жену и детей. И вдруг снова почувствовал бездну, на краю которой стоял семь лет назад, когда Светлана находилась между жизнью и смертью. Он тогда часами сидел возле жены в палате реанимации, одной рукой сжимая ее холодную, уже почти безжизненную кисть, а в другой руке сжимая пузырек с даром Валентина Романова. Он ни о чем не думал тогда, и ничего не ждал от судьбы, ни знака, ни пощады.
– Она непременно выйдет из комы, – говорили ему медики. – Организм молодой, сильный. И мы делаем все от нас зависящее. Все будет хорошо.
Но Олег сердцем чувствовал, что этих людей по большому счету не волнует, выйдет Светлана из комы или угаснет в ней. Лишь несколько человек в этом мире молились за ее исцеление. Только ее родные ждали этого чуда. И, забываясь в тяжелой полудреме, он попадал в другой, зыбкий мир, раскинувшийся где-то между стихией воздуха и стихией воды. И бродил в этом мире, чувствуя, что Светлана тоже находится здесь, где-то совсем рядом. Но так и не смог встретиться с нею.
– Боже мой, – шептал он, очнувшись от полудремы. – Боже, если ты властен во всех мирах, временах и пространствах, помоги мне! Сохрани мать для ребенка, сохрани дитя под ее сердцем, сохрани ее для меня…
Он молился так изо дня в день. Но уже и умом и сердцем понимал, что не спустятся к ним ангелы небесные, не поднесут к губам умирающей десниц, наполненных живой водой. И сердцем своим он чувствовал, как с каждым днем ее сердце бьется все реже и реже, а пульс его еще нерожденного ребенка только учащается, словно он тоже умоляет своего отца: "Помоги мне! Спаси меня! Спаси!" И пришел день, когда Олег наполнил шприц ядом дракона и вколол его в капельницу.
Был шестой день как Светлана впала в кому.
Она лежала на постели бледная как тень, исхудавшая, с провалившимися, темными глазницами и обострившимся носом. А яд тяжелой струей растворялся в прозрачном физиологическом растворе. Олег взял безжизненную руку жены и ткнулся в нее губами.
– Прости меня, – шептал он. – Прости меня, родная…
В этот момент он очень отчетливо понимал, что существование в этом мире – очень странное и неопределенное состояние. И очень может быть, что и он сам, и Романов были рождены только для того, чтобы спасти в назначенный час жизни этой женщины и ее ребенка. В этот момент добро и зло, все боги и все дьяволы перестали существовать для него. И он увидел нечто за цветастой мишурой этого мира. Но это нечто было выше его понимания и стояло за пределами всех слов мира людей.
И он продолжал шептать и плакать до тех пор, пока рука Светланы не дрогнула. Но не в последний раз, потому что Олег ощутил в ней ток жизни…