Темное настоящее - стр. 6
– Сам виноват – и еще жалуешься! – разъярился глава семейства. – Мало Анна Егоровна вас наказывает, мало! Вы, кроме ремня, ничего не понимаете.
Мать вмешалась в воспитательный процесс только тогда, когда избитый Юра ревом ревел и обещал, что обязательно исправится на следующем уроке.
Через год Анна Егоровна ушла на пенсию. Новая учительница на ребятишек голос не повышала, с линейкой по классу не ходила. Без кнута над головой Юра начал учиться на хорошо и отлично. Закорючки у него по-прежнему красиво не получались, зато писал он почти без ошибок и примеры по математике решал лучше всех в классе.
С вручением октябрятской звездочки первоклассники вступали на бесконечную тропу политпросвещения. Начиналась она с рассказов о детских и юношеских годах Володи Ульянова, физически крепкого кудрявого ученика Симбирской гимназии. Будущий вождь мирового пролетариата представал перед ребятишками идеальным сыном, братом и товарищем. Учился он только на отлично, с детства мечтал об освобождении рабочего класса от оков проклятого царизма. Судя по многочисленным рассказам о Ленине, за свою жизнь он не совершил ни одного предосудительного поступка. Если бы авторы этих рассказов хотели придать своим произведениям хоть чуточку достоверности, то следовало бы позволить маленькому Володе Ульянову совершить необдуманную мелочь. Например, столкнуть соседского кота с забора. Но нет! Владимир Ильич Ульянов (Ленин) с рождения был непогрешим. Желаемого воспитательного эффекта рассказы о Ленине не имели. Дети росли не в вакууме, они видели жизнь за порогом школы, и эта жизнь говорила им, что идеальных людей нет, не было и не будет. Рассказы о житии непогрешимого Володи Ульянова со временем начинали восприниматься октябрятами как предписываемый обществом свод правил поведения. Правило первое гласило: «Думать ты можешь все что угодно. Говорить – только то, что от тебя хотят услышать».
Но школьной жизнью не ограничивался первый этап становления юноши. Кроме парты и учебников, была еще дворовая жизнь, были каникулы! Летом во дворах пацаны объединялись для игр, в которых участвовало подчас до полусотни человек. Самой популярной была игра в войну, в которой участвовали «русские» и «немцы». «Русскими» были мальчики постарше, вооруженные купленными в магазине игрушечными автоматами и пистолетами. Те, у кого денег на «настоящее» оружие не хватало, становились «немцами». Вооружены «немецко-фашистские захватчики» были кто чем, вплоть до палки, изображавшей винтовку. У Юры Борзых был игрушечный пистолет, но по возрасту его в советскую армию не брали. Не беда! Юра нашел выход из положения. На близлежащей стройке он стащил лопату, отпилил по размеру черенок, прибил к нему круглую крышку от небольшой кадушки. На конце черенка вбил два длинных гвоздя, и получился ручной пулемет на сошках, точно такой же, как у товарища Сухова в фильме «Белое солнце пустыни». Пацаны во дворе обалдели от невиданного оружия и тут же приняли Юру в команду защитников отечества. Почти неделю Юра Борзых с пулеметом в руках защищал заброшенную стройку недалеко от школы. Авторитет его среди мальчишек рос день ото дня, но всему хорошему приходит конец. Однажды вечером сторож с соседней стройки подкараулил его и хотел поймать, надрать уши за украденную лопату. «На войне как на войне!» Под натиском превосходящих сил противника пришлось бросить пулемет и спасаться бегством. Больше Юра в войну не играл. Идти в команду всегда проигрывающих «немцев» не хотелось, в ряды советской армии без пулемета не принимали. После второго класса появилась новая игра, еще более увлекательная и захватывающая, – «Индейцы и бледнолицые». Состоять и в той и в другой команде было престижно. «Индейцы» кичились, что они прямые наследники и соплеменники непобедимого Чингачгука. «Бледнолицые» вели свой род от ковбоев, первопроходцев Запада, мастеров стрельбы из пистолета. Чтобы стать ковбоем, надо было иметь игрушечный пистолет, «стреляющий» пистонами. «Индейцы» вооружались копьями-дротиками. Копья не продавалась в магазине, зато в избытке имелись на стройке пятиэтажного панельного дама. Назывались они штапиками и служили для крепления стекла к оконной раме. По вечерам «индейцы» занимали здание строящегося кирпичного дома, готовили дротики. «Бледнолицые» шли на штурм, паля из пистолетов направо и налево. Индейцы в ответ метали штапики, отстреливались из ружей. В разгар битвы вопли стояли такие, что как-то раз жильцы не выдержали и вызвали милицию. Все окончилось благополучно. Заметив «бобик» канареечного цвета, «индейцы» и «бледнолицые» незаметно покинули стройку и разошлись по домам. В августе рабочие обнаружили, что не смогут вовремя остеклить целый этаж – штапиков не было, шпана все растащила. Бригадир строителей решил преподать «индейцам» урок, чтобы впредь на социалистическое имущество не покушались. В пятницу рабочие разошлись со стройки по домам. «Индейцы» достали из тайников штапики и заняли позицию около строительных вагончиков. Тут случилось неожиданное: строители вернулись! Кто был шустрее, успел убежать, кто замешкался, был пойман и примерно наказан. Мужики таскали воришек за уши, лупили по мягкому месту гибким электрическим проводом.