Тёмное дело - стр. 16
– Ну-ка, Франсуа, спать! – сказал отец. – Сейчас же ложись!
Он грубо схватил сына и унес его.
– Сходи в погреб, – шепнул он ему, когда вышел на лестницу, – возьми две бутылки маконского вина, отлей из них по трети и добавь коньячной настойки, которая стоит на полке; потом нацеди полбутылки белого вина и подмешай туда водки. Сделай все это половчей и поставь все три бутылки на пустой бочонок у входа в погреб. Когда я открою окошко, выйди из погреба, оседлай мою лошадь и поезжай на ней в Пото-де-Ге. Жди меня там.
– Мальчишка никогда вовремя не ложится, – сказал управляющий, возвратясь на кухню, – все хочет быть как взрослые, хочет все видеть, все слышать, все знать. Вы у меня тут весь народ перепортите, папаша Виолет.
– Господи! Господи! – воскликнул Виолет. – Что это как у вас язык развязался? Я и не знал, что вы такой речистый.
– А вы воображали, что за мной можно шпионить и я этого не замечу? Ошибаетесь, папаша Виолет. Если бы, вместо того чтобы угождать моим врагам, вы стали на мою сторону, я сделал бы для вас кое-что поважнее, чем продление аренды…
– А что такое? – насторожился жадный крестьянин, вытаращив глаза.
– Я бы продал вам по дешевке все свое добро.
– Когда надо платить, дешевки не бывает, – глубокомысленно изрек Виолет.
– Я собираюсь уехать из здешних мест и уступил бы вам ферму в Муссо, службы, посевы, скот – все гуртом за пятьдесят тысяч.
– В самом деле?
– Подходит вам?
– Черт возьми, надо еще подумать.
– Ну, давайте потолкуем… Но мне нужен задаток.
– А у меня ни гроша.
– Дайте слово.
– Это извольте.
– Скажите: кто вас сюда подослал?
– Просто я возвращался оттуда, куда ездил, и завернул к вам, повидаться.
– Возвращался пешечком? Ты что же, за дурака меня принимаешь? Врешь – так фермы моей не получишь.
– Ну… господин Гревен меня послал – вот и все. «Сходи, говорит, за Мишю, он нам нужен. А не застанешь – так подожди». Я и понял, что, значит, нынче мне надо просидеть здесь вечерок.
– А парижские франты всё еще в замке?
– Вот уж не знаю; но в гостиной там кто-то был.
– Ну, получишь ферму. Поговорим толком. Жена, сходи-ка за вином, чтобы спрыснуть наш уговор. Возьми лучшего, руссильонского, из погребов бывшего маркиза… Мы не дети, толк в вине знаем. На пустой бочке, у входа, стоят две бутылки, да прихвати еще бутылочку белого.
– Вот это дело, – сказал Виолет, никогда не пьяневший. – Выпьем!
– У вас пятьдесят тысяч спрятано под половицами в вашей комнате, на том месте, где кровать. Вы уплатите их мне через две недели после заключения купчей у Гревена…
Виолет с изумлением уставился на Мишю и побледнел.
– А-а, вздумал шпионить за отъявленным якобинцем, который имел честь председательствовать в арсийском клубе, и ты воображаешь, что он тебя не раскусит? Я не слепой, я заметил, что у тебя плиты в полу только что заделаны, я и решил, что ты вынимал их, и, уж, конечно, не для того, чтобы посеять там пшеницу. Выпьем!
Виолет был так ошеломлен, что осушил большой стакан, не обращая внимания на вкус вина: от страха у него горело в желудке, словно там было раскаленное железо; а присущая ему жадность не давала захмелеть. Он многое дал бы, чтобы очутиться дома и спрятать кубышку в другое место. Все три женщины улыбались.
– Так по рукам? – спросил Мишю, наливая ему еще стакан.