Темная вода. Сборник - стр. 9
Молодой граф нежно обнял её и как можно мягче, так, чтобы её лицо было ближе к нему, сказал:
– Послушай, я не хочу тебя обманывать. Но мы не можем быть вместе. Пойми правильно, мой отец… Он не одобрит наши отношения, как и твой. Это неправильно.
– А ты, ты одобряешь? ― она пристально посмотрела ему в глаза.
– Я ― да, но мы все равно не сможем быть вместе, потому что я сижу тут, а мне надо ходить по земле, встречаться с важными людьми, растить детей, а ты… Ты не сможешь так жить. Нам необходимо взять небольшую паузу, все слишком быстро и так сложно.
– Ты не любишь меня?
– Люблю, поэтому не хочу разрушать тебе сердце, ведь ты особенная. Понимаешь, ты создана для рек и морей, а не для нас, простых смертных.
Алена отстранилась от него и, скрестив руки, зло посмотрела в сторону, ещё больше напоминая волшебную героиню из русалочки. Ту маленькую принцессу, отец которой был сам царь Тритон.
– Так будет лучше для нас обоих, ― сказал Алексей, но все, что он услышал ― лишь всплеск воды.
***
Когда егерь возвращался домой, то по дороге нарвал васильков. Алена очень любила эти цветы, как и её несчастная мать, которая умерла при родах. Егерь до сих пор не понимал, как столь странное, болезненное существо сумело выжить. И, что ещё удивительнее, не сломаться под этими уродливыми обстоятельствами, набраться столько положительной энергии, радости и желания жить.
А как она умела плавать! Уму непостижимо, взять и маленькой доползти на этих сросшихся ножках в речку, где одним смешным кувырком очутиться в воде. Боже милосердный, он никогда не забудет этого. Как он смеялся, когда увидел её перепуганное маленькое личико. Казалось, сердце старика не выдержит и просто лопнет от неожиданной нагрузки.
Затем он подхватил её и, еще не отошедшую от воды, обтер своим рукавом. Секунда, третья, минута и вот она уже смеялась, просто заливалась чудным звонким смехом, радуя старика, вселяя в него нечто вроде солнечных лучей, пронизывающих его сердце. Слезы сами появились на глазах, ему вдруг очень захотелось плакать.
Она стала ему как дочь. Как любимая и единственная дочь. А потому старому графу уже не требовалось доплачивать за её содержание. Брать деньги, да зачем? Бабье молоко было в те годы в избытке, и он без труда доставал его. На свои нужды у него расходов не было. Да он бы и бесплатно работал, пытаясь хоть как—то вернуть долг старой графине, этой добрейшей женщине, не давшей убить эту несчастную девочку, вставшей против воли графа, очень уж переживавшего за столь неприятный выводок.
А она росла, росла… И один раз, когда она в очередной раз спросила, почему у неё такие странные ноги, он решил, что больше не в силах уходить от этого вопроса и рассказал ей про русалочку, ту красивую сказку, которую ему рассказывала когда—то его мать. Про народ из дальних морей, привыкший жить в воде. Алене очень понравилась эта история, и она всё меньше и меньше задавала ему вопросы про разницу их строения, полностью переключившись на историю русалок.
Дойдя до избушки, он вдруг почувствовал запах крови. Очень крепкий, такой, какой нельзя перепутать с чем—то другим. «Волк, медведь» ― первое, что пришло на ум. Но ни того, ни другого зверя он давно не видел, по крайней мере, поблизости, стараясь держать всех хищников на расстоянии, чтобы Алене ничего не угрожало.