Темная вода - стр. 40

Лицо Мэри залило розовой краской:

– Михял… Хворенький наш ночью обмочился. Я его помыть хотела, но не было воды.

– Я покажу тебе, где родник.

Утренний воздух был чист и влажен; мокрый зеленый мох, облепивший полевые изгороди, ярко сверкал на солнце. Стоял холод, но солнечный свет был нежно-золотистым, и легкий дымок, поднимавшийся от хижины, тоже отливал золотом. А на самом дне долины, в низине, стлался туман.

– Река там внизу, – сказала Нора, выйдя с Мэри на двор. Михяла они оставили в хижине одного, хорошенько забаррикадировав в его корзине из-под картофеля и отодвинув подальше от огня. – Река зовется Флеск. Из нее ты тоже можешь брать воду, если хочешь, но потом долго идти с полными ведрами, и все в гору. И скользко к тому же, по сырости. Когда погода переменится, пойдешь туда белье полоскать. Идти к роднику еще дольше, но дорога туда получше и ногам полегче будет. Все женщины у нас к роднику за водой ходят. Вода родниковая чище.

– А много здесь женщин, в долине? – спросила Мэри.

– Много ли? Да столько же, сколько и мужчин, хотя есть у нас фермеры и неженатые. Видишь вон тот дом, по соседству? В нем Пег О’Шей живет, ты ее вечером у меня застала. Семья у нее большущая. Пятеро детей, да еще их дети в придачу. – Нора обвела рукой долину, открывшуюся, когда опоясывающая холм дорога, по которой они шли, устремилась вниз, на равнину. – Видишь, вон там, внизу, два дома и печь для обжига известняка рядом? Посреди долины почти? Там кузнец живет, Джон О’Донохью, и жена его Анья. К нему на вечёрки собираются. Детей у них нет, хоть вот уже десять лет как женаты. Почему – непонятно. Люди об этом молчок. А дальше, за ними, племянника моего дом; сейчас не видно, правда, из-за тумана. Дэниел Линч – так он зовется. Жена его сейчас первенца ждет. Ты частенько будешь видеть его и его брата на нашей ферме. Они подсобляют мне по хозяйству. Муж-то мой недавно умер…

– Сочувствую вам в вашем горе, миссис.

Послышался смех, и Нора, почувствовав, как подступают слезы, обрадовалась, увидев двух женщин с ведрами, спускавшихся к ним по склону.

– Спаси тебя Господь, Нора Лихи, – сказала одна из женщин, отводя с лица край накидки, чтобы лучше видеть. Из белокурых кос ее выбились кудрявые пряди.

– И вас также, Сорха и Эйлищ. А это Мэри Клиффорд, чтобы вы знали.

Женщины, прищурившись, с интересом оглядели Мэри.

– К роднику собрались, да?

– Да.

– Эйлищ замужем за учителем, Мэри, за Уильямом О’Хара. Он вон там детей учит – за живыми изгородями. А Сорха – дочь жены брата моего деверя.

Лицо Мэри выразило замешательство.

– Не беспокойся, со временем ты со всеми перезнакомишься и во всем разберешься. У нас секретов нет, все на виду. И все знают всех.

– Все мы, хочешь не хочешь, а родством связаны, – подняв бровь, добавила Эйлищ – невысокая, коренастая, с темными мешками под глазами.

– Ты об отце Хили-то слышала, Нора?

– А что такое?

Сорха испустила тяжелый вздох:

– Да прослышал он про бдение на поминках Мартина твоего. И прямо взбеленился! – Она хихикнула: – Слышала бы ты, какую он проповедь сказал на мессе! Осерчал-то как!

Нора досадливо покачала головой:

– Неужели?

Сорха придвинулась поближе, задев ведром ногу Норы:

– Он очень на плакальщицу твою, Нэнс Роух, злобствовал. Против нее проповедовал. Сказал, чтоб не приглашали ее на