Темная сторона Швеции (сборник) - стр. 31
На роль Люсии выбирают самую красивую девушку города, школы, компании и так далее. Победительница посещает больницы, дома престарелых, церкви и даже нобелевских лауреатов. Они поют, угощают кофе, имбирными пряниками, глинтвейном, булочками с шафраном – все эти вкусные вещи ассоциируются с Люсией. Празднуют Люсию и в домах обычных шведов. Там песни поют дети. Почему Люсия? Потому что в Сицилии две тысячи лет назад была святая мученица Люсия, слава которой дошла и до Швеции.
Но в шведском празднике Святой Люсии нет ничего религиозного. Это даже не выходной. Просто один из рождественских праздников. Подростки часто не спят всю ночь, веселятся и развлекаются, чтобы на рассвете пойти с процессией будить родителей и учителей.
Доктор Росберг был очень стар. В его возрасте уже не стоило бы работать, говорила Инга-Лиза.
– Но мне-то что, – добавляла она со смехом. – Мне он выписывает все, что ни попрошу. Правда, с поучениями, но главное – результат.
Инга-Лиза была ее новой подругой в Хофшё. Лет пятидесяти, громкая, наглая, но с добрым сердцем. Они познакомились по дороге из города, в автобусе, а потом обнаружили, что живут в одном доме.
– Ничего себе! Ты тоже здесь живешь!
Она постоянно ругалась. Зато у нее были связи. У Яннике не было никого. Однажды вечером они играли в карты на уютной кухне Инги-Лизы, и та рассказала о докторе Росберге.
– Я хожу к нему уже много лет. Он выписывает мне рецепты на все, что ни попрошу. Он знает, что у меня проблемы со сном. Артроз и фибромальгия мне спать не дают. Много женщин этим страдают. И доктор Росберг понимает женские страдания. В последний раз он прописал мне лекарство, способное свалить быка, так что принимать его надо очень осторожно.
Она долго думала об этом. О лекарстве, способном убить быка. Никаких конкретных планов у нее не было, только мысли. Но с мыслей все и началось.
Собравшись с силами, она записалась на прием. Ей пришлось так долго звонить в дверь, что она уже готова была сдаться. Наконец раздались шаркающие шаги в коридоре. Дверь открылась, и выглянул морщинистый старичок.
– Фрёкен Линдер, это вы?
– Да, – ответила она.
– Добро пожаловать. Заходите.
Руки у него были такие длинные и худые, что вены, казалось, лежали поверх кожи. Одна мысль о том, что они будут касаться ее тела, ужасала. Но выбора у Яннике не было. Нужно разыграть эту пьесу.
– Добрый день, – произнесла она, придавая своему лицу страдальческое выражение и стараясь тяжело дышать.
– Присаживайтесь. Я вас вызову, – сказал он, показывая на диван.
Приемная у него располагалась в просторной квартире в Эстермальме. Мебель там была старая, обтянутая плюшем, засаленная, вся в пятнах. Инга-Лиза сказала, что в квартире он жил один; она ни разу не видела ни фру Росберг, ни медсестру. На диване лежала вязаная и изрядно потрепанная собачка. От носа почти ничего не осталось. Яннике представила, как дети искали у нее утешения, пока ждали приема врача, слыша ужасные стоны и крики из кабинета.
Она сняла шубу из искусственного меха и размотала полосатую шаль, согревавшую уши на морозе. Холода начались уже в ноябре. Даже выпавший снег не растаял, напоминая о скором Рождестве. Наверное, они сейчас сидят на работе и обсуждают снег за чашкой кофе. Встреча за чашкой кофе всегда была главным событием дня на работе. Наверное, горят две свечи – в знак второго адвента. Сильвия, как обычно, купила свечи и украсила их белым мхом. Она же взяла из подвала подсвечники и красные скатерти, которыми они пользовались весь декабрь и начало января, пока кто-нибудь (чаще всего это была Эви) не забирал их домой постирать в стиральной машинке. Наверняка купили имбирного печенья и сдобу с шафраном. У нее в ушах еще звучал хруст сахара, которым их посыпали. Как бы аккуратно они ни старались нарезать сдобу и выложить на тарелки, весь пол все равно был в крошках и сахаре. Порой кто-нибудь клеил злобную записку на кухне: