Темная ложь - стр. 23
Скарлет едва не закричала себе: «Не смягчайся! Не смей!» Именно эти слова женщина жаждала услышать сильнее всего на свете. И вот они слетели с уст Гидеона… и были ложью…
Скарлет охватило страдание, граничащее с физической болью. Ее сердце вновь покрылось льдом. Ей хотелось вытащить из спины невидимый нож, который Гидеон вонзил туда, и перерезать ему глотку. Воин только что соврал ей, ведь, будь его слова правдой, он сейчас согнулся бы пополам от боли. «Мерзавец! – думала Скарлет. – Он играет со мной, а я почти поверила ему».
«Будь жестче! Ты ведь сволочь! Вот и веди себя так, как положено сволочам!» – приказала себе она.
– Узнать друг друга? А зачем? – В ее тоне сквозила горечь, и она ничего не могла с собой поделать. – Все равно в твоей памяти ничего надолго не задерживается.
Гидеон нахмурился и выпустил ее руку.
Скарлет с трудом сдержала крик – до того ей хотелось, чтобы он снова ее коснулся, и в то же время она ненавидела себя за это желание. Однако вместо этого она молча продолжала есть, пока посуда не засияла чистотой, не оставив Гидеону ни крошки еды и ни капли вина.
– Почему ты так… не хочешь, чтобы я ничего о тебе не знал? – мягко спросил воин.
«Почему? – мысленно переспросила Скарлет, а затем опять же про себя ответила: – Да потому, что многие тысячи лет я провела, гадая, где ты, что делаешь и кто сейчас с тобой рядом, недоумевая, почему ты ушел и больше не вернулся, не зная толком, жив ли ты вообще». Ее сердце разрывалось от боли и страха, которые становились все сильнее и невыносимее. Скарлет постоянно рвало, желудок отвергал любую пищу. Однако, поскольку в чувствах Гидеона она не сомневалась, в конце концов ей пришлось признать: его нет в живых, ибо только смерть могла помешать ему вернуться к ней. О, как же она горевала, как плакала! А оказалось, что все это время он был жив… Узнав об этом, она ощутила не просто боль, а какую-то дикую, нечеловеческую муку, которая не прошла до сих пор, отравляя жгучим ядом все дни и ночи. И вот теперь он сидит перед ней и пытается устыдить за то, что она лишила его покоя! Скарлет стиснула пальцы так, что раздавила бокал, который держала в руке. Осколки поранили ей ладонь, но она, кажется, и не заметила этого. Что такое несколько кусочков стекла в сравнении с тем, через что ей пришлось пройти? Ничто!
Гидеон вздохнул, взял ее запястье и осмотрел рану.
– Ты поранилась… хорошо. Подожди, сейчас не подлечим тебя.
Когда Гидеон спустился в подземелье замка и взору женщины предстало его прекрасное лицо, ее охватила радость, ведь он был жив и снова рядом. Однако уже в следующее мгновение ее сердце заполнили гнев, горечь и отчаянное желание наброситься на него с кулаками. Ее буквально затрясло от ненависти, и все же те переживания не шли ни в какое сравнение с той исступленной яростью, которую она чувствовала сейчас.
«Да как он смеет? – спрашивала себя Скарлет. – Как, черт возьми, он смеет делать вид, будто эти никчемные порезы на руке что-то значат?»
Гидеон сидел напротив Скарлет и точно ребенок, вооруженный палкой, тыкал ею в душу своей собеседницы – то чуть правее, то чуть выше. А все потому, что она для него один большой вопрос. Ему нужны ответы, а не она сама и не ее прощение. Ему плевать на ее подлинные раны, их «подлечивать» он и не думает.