Темная игра смерти. Том 2 - стр. 31

– До следующей встречи. Помните стих шестнадцатый из главы третьей Евангелия от Иоанна: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». До свидания! Да благословит вас всех Господь!

Саттер и Хэрод покинули площадку еще до того, как погасли навесные софиты и стихли аплодисменты. Быстрым шагом они двинулись по кондиционированным коридорам, устланным коврами. Мария Чен и жена преподобного Кей ожидали их в кабинете Саттера.

– Ну, что ты думаешь, дорогая? – осведомился Саттер.

Кей Элен Саттер, высокая худая женщина, наложила на лицо столько слоев косметики и сделала такую прическу, что казалось, ее вылепили много лет назад.

– Замечательно, дорогой. Восхитительно.

– Надо было отказаться от этого монолога идиота певца, когда он начал разглагольствовать о евреях, сующихся в шоу-бизнес, – заметил Саттер. – Хотя у нас еще есть двадцать минут, чтобы вырезать кусок пленки до того, как все пойдет в эфир. – Он надел очки и посмотрел на жену. – Куда это вы собрались?

– Я хочу показать Марии детскую группу в общежитии женатых студентов, – ответила Кей Саттер.

– Отлично, отлично! – одобрил преподобный. – У нас с Тони запланирована еще одна короткая встреча, а потом им пора отправляться в Атланту.

Мария Чен бросила на Хэрода вопросительный взгляд. Тот пожал плечами, и обе женщины вышли.

В обширном кабинете преподобного Джимми Уэйна Саттера в отличие от красно-сине-белых тонов остальной части комплекса преобладали нежные бежевые цвета. Одну стену целиком занимало окно, выходившее на лужайку и небольшой клочок леса, оставленный строителями. Позади широкого письменного стола были развешаны фотографии известных и влиятельных лиц, почетные грамоты, удостоверения о награждениях, афиши и другие документы, свидетельствующие о высоком и стабильном положении Джимми Саттера.

Хэрод рухнул в кресло и, вытянув ноги, шумно выдохнул воздух. Саттер, сняв пиджак и расстегнув рукава рубашки, сел напротив.

– Ну что, Тони, позабавился? Хэрод запустил пальцы в волосы.

– Надеюсь, что никто из моих сотрудников не увидит этого.

Саттер улыбнулся.

– Почему, Тони? Неужели причастность к богоугодному делу может повредить кинобизнесу?

– Повредить ему может идиотский вид. – Хэрод посмотрел в дальний конец кабинета, где находился бар. – Можно, я что-нибудь выпью?

– Конечно, – ответил Саттер. – Справишься сам? Ты здесь все знаешь.

Хэрод уже направился к бару. Он налил себе водки со льдом и вытащил еще одну бутылку из потаенного шкафчика.

– Бурбон?

– Да, пожалуйста, – кивнул Саттер. – Ты рад, что принял мое приглашение? – осведомился он, когда Хэрод протянул ему бокал.

– А ты думаешь, разумно было засвечиваться, показывая меня в этой программе? – Он сделал большой глоток.

– Они и так знают, что ты здесь, – возразил Саттер. – Кеплер следит за тобой и одновременно с братом К. не выпускает из виду и меня. Может, твои показания их немного смутят.

– Не знаю, как их, но меня они точно смутят. – Хэрод направился к бару за новой порцией водки.

Саттер захихикал и принялся перекладывать бумаги на столе.

– Тони, только не подумай, что я цинично отношусь к своему сану.

Хэрод замер с кубиками льда в руке и посмотрел на него.

– Ты что, смеешься надо мной? – возмутился он. – Ничего циничнее, чем это мероприятие, я еще в жизни не видел.