Телохранитель для Евы - стр. 18
– Пошли! – командую строго.
– Александр…
– В машину! Быстро! – повторяю приказ.
Вместо того, чтобы подчиниться, Стрекоза громко заявляет:
– Я не брошу ребят!
– Я сказал: «В машину!», – злобно цежу сквозь зубы и крепко беру девчонку за предплечье.
– Нет! Вы не понимаете! – сопротивляется Ева. – Они же…
– Это ты не понимаешь! – не даю ей договорить. Подхватываю Стрекозу за талию и взваливаю на своё плечо.
– Пусти! – она колотит кулачками по моей спине. – Пусти меня, Медведь! – сучит ногами. Увесистый шлепок по заднице остужает воинственный пыл девчонки.
Забросив её на пассажирское сидение, ударяю по газам.
– Какого хрена, Ева? – рычу. – Тебе русским языком было сказано: «Из дома одна ты не выходишь!»
– Я не могла Вам рассказать, что собираюсь агитки клеить! Вы бы всё равно со мной не поехали!
– Разумеется, не поехал бы! Мне в тридцать восемь лет для полного счастья только не хватало нарваться на траблы с ментами из-за твоей придури!
– Наше дело – не придурь! – с жаром возмущается девушка. – Мне очень жаль, что Вы так думаете!
– Окей, – киваю, сосредотачиваясь на дороге. – Посмотрим, что думает твой отец по этому поводу.
– Ой… – жалобно пискнув, Стрекоза замолкает. Но уже через пять минут просит:
– Александр, не рассказывайте папе. Пожалуйста!
– Да с чего это? Я чуть не поседел, пока разыскивал тебя.
– Он рассердится, – Ева нервно грызёт ноготь на большом пальце.
– Ммм, то есть папу сердить нельзя, а меня можно? – бросаю на неё меланхоличный взгляд. Уже не злюсь. Я достаточно отходчивый человек. Главное, что нашёл дорогую пропажу целой и невредимой.
– Медведь… – канючит она. – Я больше так не буду.
– Ага, я вот прям так взял и поверил тебе, Стрекоза! – хмыкаю.
– Ну, правда! Честное пионерское!
– Ты не была пионером.
Спустя какое-то время, боковым зрением вижу, что Ева давится слезами.
– Ев, ты чего? – женский плачь всегда выбивал меня из колеи. Я отношусь к тому типу мужиков, которые понятия не имеют, как вести себя в подобных ситуациях. – Ладно, не рыдай! Не скажу я твоему отцу.
– Ребята теперь меня предательницей считать будут. Их-то загребли, а я, получается, отмазалась, – гнусавит Стрекоза, отворачиваясь к окну.
– А ты бы хотела в каталажку загреметь? – подшучиваю над ней.
– Нет, конечно. Но раз уж нас накрыли, нельзя бросать друзей в беде. Сам погибай, а товарища выручай! Слышали такую поговорку? Надо держаться вместе до конца и разделять общую участь! – сквозь слёзы разъясняет Ева прописные истины.
А я в очередной раз фигею над ней. Откуда она взялась такая честная и правильная в наше-то время?
– Ты бы в любом случае её не разделила. Не я, так твой отец утряс бы всё с полицией. Поэтому нет смысла париться, – отвечаю спокойно.
Заехав на подземную парковку, выключаю мотор и разворачиваюсь к Еве всем корпусом.
– Я предупреждал Георгия, что откажусь охранять тебя, если ты будешь нарушать протоколы безопасности. Считай, сегодня ты получила первое и последнее предупреждение. Снова сбежишь, уйдёшь из дома, не поставив меня в известность, я вернусь в Москву. А к тебе приставят другого телохранителя. Носиться по всему городу и разыскивать по ночам своих клиентов я не намерен.
– Я не хочу другого, – еле слышно шепчет Ева. Она кладёт тонкие пальчики на мою руку и слегка сжимает её. У меня в душе разливается тепло. – Я тебя хочу.