Телефонное консультирование - стр. 16

• чувства своей безопасности среди живущих жизнью равных и всегда готовых прийти на помощь людей;

• чувства превосходства над порочным и не признающим «очевидных» истин остальным миром,

то вскоре после исчезновения СССР стало ясно, что советский синдром не исчез: в нем лишь «+» сменился на «—», выведя на первый план оборотную сторону синдрома:

• чувство разобщенности и принадлежности к неспособному управлять своей судьбой народу;

• чувство отлученности от цивилизации;

• анархическое поведение по отношению к государству и его законам;

• отсутствие чувства безопасности;

• зависть и некритическое принятие всего, что «за бугром».

Столь быстрая и происшедшая на фоне неблагоприятных экономических изменений перемена, естественно, обусловила возникновение серьезного социально-психологического кризиса. Некоторые исследователи сравнивают его с посттравматическим стрессовым синдромом, что следует учитывать в ходе психологического консультирования и психотерапии[2].

Человеческие потребности имеют сложную иерархию. Наиболее распространенная модель Абрахама Маслоу включает биологические потребности, потребность в безопасности, упорядоченности и стабильности, потребность в принадлежности и любви, потребность в самовыражении и духовные потребности. Фрустрация, возникающая из-за блокирования потребностей, приводит к измененным формам поведения человека. Тоталитарный режим более или менее обеспечивал потребности базового уровня, блокируя, в основном, потребность в самовыражении и духовные потребности. С точки зрения государственного аппарата, не было нужды в телефонах доверия, ибо человек был лишен личности, он являлся винтиком в гигантской иерархической структуре этого государства. Яснее теоретиков режима об этом писал Владимир Маяковский: «Единица, кому она нужна? Голос единицы тоньше писка. Кто ее услышит? Разве жена… Единица – вздор, единица – ноль». У единицы была функция – быть обезличенной частью монструозной машины, но не было прав: она не могла жить по своей воле, у нее не было права умереть – ее могли уничтожить или дать возможность существовать. Поэтому оказавшийся в кризисном состоянии человек казался подозрительным и опасным. Любой произвольный, независимый от властей акт, даже самоубийство, свидетельствовал о том, что в стране существовала неуправляемая жизнь, бытие неконтролируемых индивидов. И такой акт как дестабилизирующий прочность иерархической пирамиды подлежал блокированию со стороны государства. В посттоталитарном обществе нет преград на пути духовности, но оказываются заблокированными потребности всех других уровней, включая потребность в безопасности и упорядоченности, что обусловливает почти тотальную фрустрацию его членов[3].

На что же следует направлять целительное воздействие? Прежде всего, на характеристики так называемого особого психологического типа «homo soveticus». К ним относятся:

1. Догматичность сознания.

2. Закрытость личному опыту и некритическое доверие «коллективному разуму».

3. Принятие личной ответственности лишь за желательные результаты своей деятельности.

4. Упования на внешние инстанции и перенос на них ответственности за неудачи.

5. Расщепленность сознания – раздвоение личного и социального «Я».

6. Постоянный страх, отсутствие чувства безопасности и стабильности.