Театры Тольятти. Том 2 - стр. 52

Курочкин: Беседовать можно везде. А вот нам захотелось здесь.

Сандрик: Мы не видели вас с сентября этого года, когда вы приезжали на фестиваль «Новая драма». И если бы мы сейчас не приехали, то я не знаю, когда бы мы с вами встретились вновь.

Курочкин: Нам интересен Тольятти. Интересно анализировать какие-то причины и истоки «тольяттинского чуда», поэтому мы здесь.

Сандрик: Я последний раз был в 2001 году на «Майских чтениях», Максим был в 1999-м, когда в первый раз фестиваль проводился как драматургический. Для меня здесь произошло много интересных вещей, которых не было в мой прошлый приезд. Я не говорю про то, что зал прекрасно изменился – помимо этого, произошли какие-то другие вещи. В сентябре в Москву приехало Х (икс) драматургов. Теперь их как минимум Х+2: я вчера увидел еще двух новых драматургов, обе девочки. Одному драматургу 19 лет, другому только 15. Это «прирост» всего за один месяц.

Курочкин: Интересно построить график появления тольяттинских драматургов, и тогда мы поймем, если продвинуть его в будущее, что там нас ждут какие-то невероятные события.

Корр.: Кто из тольяттинских драматургов вызывает у вас симпатию, интерес?

Курочкин: Я не буду говорить о классиках (кивает в сторону Вадима Леванова. – Авт.). Я скажу о текущем моменте. Мы два дня наслаждаемся текстами братьев Дурненковых и Киры Малининой. Если оставить за бортом всю основную тольяттинскую «классическую» драматургию, то это же счастье – иметь дело с текстами, у которых ты готов учиться, перенимать лучшее, «подворовывать».

Сандрик: В интервале от большого искусства до большой искренности – это все такие большие силы, с чем сталкиваешься, когда это читаешь. Я много думал по поводу фестиваля «Новая драма». Я очень много видел из того, что там было до фестиваля. Одна из тех вещей, которая была для меня новостью фестиваля – процесс работы над спектаклем «Лето, которого мы не видели вовсе» Юрия Клавдиева. Это было из разряда тех спектаклей, которые на фестивале были качественно новыми вещами. На всем фестивале было четыре, может быть, шесть подобных вещей. Когда московская группа, которая делала этот спектакль, проводила первую читку, там был очень удачный момент, что они собрали соответствующих возрасту артистов – от 15 до 17 лет (в пьесе фигурируют подростки), разница с героями была всего-навсего в один год (младшему герою в пьесе – четырнадцать). Такое ощущение, что смотришь действительно про них. В пьесе вместе с подростками участвует старик. Для этого старика тоже нашли абсолютно соответствующего «носителя»: пожилой артист Юрий Шерстнев – человек, который играл в основном бандитов, злодеев на пространствах фильмов от «Будулая» до «Антикиллера», играл палача в фильме «Три мушкетера». Когда появились на очень сложных контрастах возрастные вертикали в пьесе, это оказалось очень убедительным.

Корр.: Что новенького произошло у вас за последнее время?

Курочкин: Интересно получается: мы с Сандриком поставлены сейчас одним и тем же режиссером: и меня поставил режиссер Михаил Угаров, и Сандрика поставил режиссер Михаил Угаров. По моей пьесе «Цуриков» спектакль называется «Трансфер», по пьесе Сандрика «Война молдаван за картонную коробку» спектакль называется «Война молдаван за картонную коробку».