Театр трагедий. Три пьесы - стр. 20

Далее последует последняя сцена первого акта. Атрокс уходит от миледи ближе к занавесу. Мимо него пробегают актеры, не замечая, занятые подготовкой к спектаклю. Он смотрит на маску, осознает, что иного выхода нет. Стоит ему выйти на улицу как вновь будет осмеян, жить в затворничестве невозможно, он желает познать людей, поведать им о своих мыслях, видеть глаза без страха, гнева или жалости, хочет, чтобы его порицали за дурные поступки, а не за внешность, чтобы она не играла никакой роли в отношениях между ними. Он устал, отчаян. Уговаривает, внушает себе – выбора нет. И тут вопреки совести поворачивает маску внутренней стороной к лицу, и надевает ее. Ужасное деяние совершает он. Атрокса пронзила мучительная боль, маска срослась с его кожей, сталась частью его самого, из глазниц потекли черные слезы, он видит в себе зло. Ее не снять, симбиоз завершен, последствия узнает только когда выйдет на люди. Что он и задумал воплотить в жизнь. Сжигаемый изнутри он подошел к ткани багрово красной, встал посередине. Прозвучал голос о начале комедийной трагедии. Занавес, разделившись, раскрылся, явив миру чудо. Актеры пришли занять места, отведенные им режиссером, но увидев Атрокса посреди сцены, в спешке удалились. Всем он внушал трепет. В зале царило молчание, многие подумали, что это часть пьесы, пристально глядели на стоящего джентльмена. Его стан строен, величавый вид, прекрасное лицо ангела застыло в меланхолии. По-прежнему думал, что они видят уродство, которого больше нет. Зрители не видят маску, вместо нее дивные миловидные очертания лица, вне пола, идеальное, глаза наполнены неведомым цветом, оно прельщает, завораживает, привлекает до глубины чувств, раз увидавший, никогда не позабудет. Воплощение истинной красоты. Но для него маска в слезах, пока еще он до конца не осознает, кем он стал.

Театральная сцена.

Атрокс

(обращаясь к зрителям)

Казните грешников вы за преступленья,

Не даруя искупленья, меч заносите над главою,

и палец поворачиваете вниз,

Убиваете и улыбаетесь без тени сожаленья,

беспощадного мщенья.

Игра в богов, ваш крохотный каприз.

За греховность рубите с плеча,

коронуя палача.

А разве сами праведники и святы,

соломинку в глазу увидев брата,

не замечая собственного бревна.

Вы без греха, считаете?

Потому и судите, чтобы быть судимы,

крестясь законами мирскими

Выносите вердикт, себе же.

И кто дал право вам судить,

осуждать или оправдать, что гораздо реже,

Неужто Соломона мудростью вы наделены?

Нет.

Просто люди, с чувством власти,

делят мир на части.

Не угодных в землю, а достойных на парапет,

В зависимости от масти,

Король, дама или валет.

Если вы казните за грех,

то всех казните, что с того.

Меня в первую очередь рубите,

ведь я страстью пред вами возвеличен.

Но почти что никого, тогда,

не останется на земле, чрез одного.

Лицемерие и ложь,

как же в обществе мне невыносимо жить.

Не раскрываю веки на ваши злодеяния

и не смирюсь я с властью богачей, не приклонюсь.

Не осудить, но обличить.

Я выступаю лишь для вас,

слушайте, что правда без прикрас явила.

Себя возомнили, нарекли правилом единым,

импонируете себе подобным,

Ведь проще быть среди односложных,

движения, одежды, речи, все проявления фальшивы,

желания корыстны.

Отрезаете мораль, отсталыми считаете,

везде расчет и спекуляции одни,