Театр тающих теней. Под знаком волка - стр. 21

– Маркизу Де Сантильяна дарованы десять отрезов золотой и шелковой парчи! Какому-то дохлому маркизу, который сделал для короны куда меньше, чем вы, Герцог! Вы должны потребовать достойного ваших заслуг вознаграждения! Сегодня же пойти и потребовать!

Ревниво отслеживает все привилегии, коими Его Величество наделяет тех, до чьего статуса Герцогам пока не добраться.

– В покоях Де Сантоса пол каррарского мрамора!

– А кому отдадут покои, освободившиеся от почившего графа Оливареса? Восемь спален, три будуара, четыре гостиных! Какая роскошь! Почему не вам?

– С какими почестями ждут Гаспара Тельес-Хирона, молодого герцога Де Осуна! Покои устланы персидскими коврами. Для угощений из наших Индий привезли даже piña, красные ананасы. Говорят, эти смешные англичане называют их Red Spanish и сходят по ним с ума!

Папильон на бархатной подушечке истерически взвизгивает – поглаживания и почесывания переходят в выдирание шерсти, но Герцогиня этого не замечает. Не дарованный в качестве особой почести заморский фрукт дорого обходится любимому пёсику. Лора не знает, что такого в этой заморской красной шишке[7], но отныне жаждет ее отведать.

Герцогиня в бурных спорах с Герцогом часто восклицает, что за свои права нужно биться насмерть. Что за свое право выносить королевскую ночную чашу и подставлять Его Величеству чашу для рвоты здесь бьется насмерть каждый. И что отец Его Величества покойный король Филипп III угорел лишь потому, что вовремя не смогли найти гранда, которому принадлежала честь отодвигать королевское кресло от камина. Не нашли гранда – кресло задыхающегося суверена никто отодвинуть от огня не рискнул – еще бы, такое нарушение всех правил! Так и скончался король, но правила нарушены не были!

Церемония пробуждения Его Величества незыблема.

День за днем. Неделя за неделей. Год за годом.

Герцогиня просыпается затемно. Собирается, расшвыривая камеристок, недовольная всем. И вскоре уже семенит по бесконечным коридорам и залам Эскориала, Лора едва успевает в такт переставлять свои коротенькие ножки.

Проходит приемные покои. Дальше медленно, с нарочитым достоинством заходит в королевскую опочивальню и останавливается за несколько шагов до огромной кровати с балдахином.

Герцогиня всегда приходит в опочивальню раньше многих. Несколько придворных с унылыми лицами уже стоят в странном шахматном порядке, напоминая партию, которая почти проиграна и большинство побитых фигур убраны с доски. Но в этом случае фигуры на доске, напротив, всё добавляются и добавляются.

Молча они заходят в королевскую опочивальню и занимают места в одному богу известном порядке. Человек вряд ли способен разобраться в этой сложной придворной расстановке, – думает Лора, – даже если он монарх, а все эти люди стоят у его опочивальни и ждут его пробуждения.

Но ошибается. Ее Герцогиня в этой казуистике разбирается виртуозно. Позже ей удастся приластиться к своей Герцогине, и та заполнит пустоты, добавит новые краски и прояснит всё то, что под фижмами «ее мартышка» не успела увидеть и понять.

– У каждого свое место! Знай сверчок свой шесток. Cada mochuelo a su olivo. Каждая сова на своей оливе.

Герцогиня принимает ванну, то и дело гоняя своих damas de cámara – камеристок – то ей горячо, то вода быстро остыла.