Тайный суд - стр. 15
– Так секреты же столетней давности! – попытался объяснить он. – Посмотрите на год издания! Тысяча восемьсот…
– Мало ли! – отрезала библиотекарша. – Без допуска не выдам… Отойдите, не задерживайте очередь!
Васильцев уже хотел было попытать счастья у другого окошка выдачи, когда к нему приблизился какой-то лет шестидесяти гражданин – в хорошем костюме, с окладистой бородой. Еще в очереди Юрий обратил на него внимание – тот стоял позади и прислушивался к его разговору с бдительной девушкой. Тогда он принял этого гражданина за иностранца, и причиной тому был не столько его костюм, явно не москвошвеевской работы, не столько массивный золотой перстень-печатка на пальце, сколько нечто неуловимое, присутствовавшее в его глазах.
А точнее, как раз напротив: то, что в его глазах начисто отсутствовало. Страха, вот чего не было в его глазах! Того затаенного страха, по которому в нынешнее время без труда можно было отличить любого соотечественника. И когда, услышав, что некто не имеющий спецдопуска хочет получить книгу про что-то секретное, все стоявшие в очереди тотчас отвели глаза в сторону, сей гражданин (впрочем, Юрий сразу про себя окрестил его господином) один-единственный с любопытством наблюдал за этой сценкой. Умные глаза его смотрели немного насмешливо.
Иностранцем он, однако, все-таки не был, ибо вдруг обратился к Васильцеву на самом что ни есть безукоризненном русском языке, какой с каждым годом все реже можно было услышать даже в Москве и какого не воспроизведет ни один иностранец, если не впитал его с молоком матери.
– Простите великодушно за вмешательство, молодой человек, – сказал он, – вы, насколько я понял, хотели ознакомиться с книгой профессора Ганса фон Герхе об этом самом Тайном Суде?
– Вы знаете ее? – спросил Юрий. Рядом с ним он в своей спецовке почувствовал себя особенно неловко.
– Да, некогда приходилось держать в руках, – ответил господин, или гражданин, или кто бы он там ни был. – Поверьте мне, пустейшая книженция! Домыслы и фантазии романтически настроенного немца о вещах, истинная суть которых для него – за семью печатями. Не более чем беллетристика, к тому же далеко не лучшего вкуса.
«Если не иностранец, то, чего доброго, какой-нибудь белоэмигрант…» – с тоской подумал Васильцев. Только вот этого, связи с белой эмиграцией, ему и недоставало!
На них уже посматривали со всех сторон, человек с печаткой на пальце привлекал всеобщее внимание. Пожалуй, всего разумнее было бы поскорее отойти в сторонку, однако желание узнать что-нибудь про этот суд оказалось сильнее страха, и Юрий все же отважился спросить:
– А вы могли бы порекомендовать что-нибудь лучшее по этой теме?
– Что-то конкретное?.. – тот чуть призадумался. – Ах, едва ли. Кое-какие упоминания об этом Тайном Суде разбросаны по сотням разных трудов, но там все настолько противоречиво, недостоверно. Конечно, если все это собрать воедино и подвергнуть научному анализу, то удалось бы вышелушить какие-то зернышки истины, но, право, далось бы сие ох как нелегко, да и те зернышки, боюсь, не больно-то отличались бы от плевел.
– Но вы, – сказал Васильцев, – как я понял, знаете обо всем этом несколько больше. Позвольте спросить – откуда же?
Тот улыбнулся:
– Не думаете же вы, молодой человек, что все, о чем мы хотим узнать, может быть обнаружено лишь на страницах книг. Нет, поверьте мне! Иногда истина бывает весьма скрытна, ее надо уметь искать.