Тайный наследник для миллиардера - стр. 37

Она обращается к детям:

— Вы с братиком на двоих мамины ямочки поделили?

Присматриваюсь внимательнее. А она права, между детьми и правда что-то есть общее — да хоть те же ямочки. Пытаюсь представить, как это, когда кроме сына есть дочка, и внутри царапает непроходящее чувство вины перед Бодькой, которое я не могу заглушить все эти годы.

Мой сын родился из-за моих непростительных амбиций. Из-за меня он лишен нормальной семьи, братьев и сестер. Из-за меня мой такой ранимый, добрый и справедливый ребенок никогда не узнает, кто его отец. Потому что я захотела на нем заработать.

Никогда не признаюсь ему, как именно он появился на свет. Я придумала красивую историю любви, где мы с его отцом очень любили друг друга, а потом он погиб на задании. Потому что был тайным разведчиком.

Сама понимаю, как это глупо звучит, но мой сын не должен знать, что от него отказались, и что для своих родителей он был всего лишь бракованным материалом. Еще и украденным. У меня.

Прогоняю тяжелые мысли — лучше подумаю о том, как хорошо прошли вчерашний вечер и сегодняшнее утро. Соня попросилась спать со мной, но, когда пришло время наших с Бодькой полежалок, я немного застопорилась.

— Мам, мы с тобой полежим? — привычно спросил сын.

— Конечно, сынок, — ответила я ему и погладила вихрастую макушку, — конечно полежим.

— А ты любишь полежалки? — повернулся Богдан к Соне.

— Это как? — с любопытством спросил девочка.

— Это когда мы с мамой лежим, и я ей рассказываю, что делал днем.

— Нет, — покачала головой Соня, — папа говорит «спокойной ночи», и все. Он много работает. А бабушка, когда остается ночевать, она читает мне книжку и засыпает раньше меня.

— Мам, а давай Соня посмотрит на наши полежалки! — воодушевился Богдан.

В итоге мы улеглись все втроем на диван в гостиной, — я посередине, Бодька с Соней по бокам, — и мы целый час болтали, пока дети не уснули.

Я не стала переносить сына в его комнату, он упросил меня оставить его с нами. А я полночи лежала без сна. Вслушивалась в сопение двух носиков с двух сторон, захлебываясь от переполнявшей щемящей нежности к обоим детям.

Утром дети баловались и обливались в ванной водой, а за завтраком Соня сидела грустная и расстроенная.

— Что с тобой, Сонечка? — спросила я у девочки, подсовывая ей ближе ежевичное варенье. — Тебе не нравятся блинчики?

— Нравятся, — вздохнула она.

— Соне понравилось жить у нас, — заявил Богдан. — Давай ее оставим, мам?

— Я по папе соскучилась, — снова вздохнула девочка.

— Ну твой папа у нас, наверное, не захочет жить, — заметил мой здравомыслящий сын.

— Конечно не захочет, — рассмеялась я. Еще бы. Миллиардер Арсанов в съемной двушке это уже не сюр, а полный трэш. — У нас мало места.

— У нас много, — вдруг сказала Соня, — целый большой дом.

— Это ваш дом, Сонечка, — сказала я, наливая какао с молоком. — Лучше ты будешь приходить к нам в гости, а Богдан будет приходить в гости к тебе. Если твой папа разрешит.

После завтрака дети стали собираться на прогулку, а я сделала себе самую любимую и практичную прическу — собрала на макушке волосы в пучок, скрутила в узел и закрепила шпильками.

— Я тоже такую хочу, — указала на мою голову Соня.

— У тебя такие красивые волосы, Сонечка, — я расчесывала ее мягкие гладкие волосы и получала необъяснимое удовольствие. А еще сожаление. Бодьке не требовались косички и хвостики.