Тайный код Конфуция - стр. 22
И именно поэтому Лао-цзы и говорит молодому Конфуцию о необходимости «запрятывать» истинное знание, а не выносить его на люди: «Хороший торговец так глубоко запрятывает свои товары, что его лавка кажется пустой, а благородный муж, достигнув полноты Благодати, кажется глупцом».
Не сложно догадаться, что Конфуций обращается к Лао-цзы с вопросами о мудрых первоправителях древности, например, Чжоу-гуна и Вэнь-вана, в которых он видел идеал сочетания тайного знания и открытого служения людям. Но Лао-цзы настроен к такому преклонению очень скептически: «Те люди, о которых Вы говорите, давно уже умерли». Это значит, что следует самому в прорыве мистического знания, достичь мудрости древних, а не формально почитать их.
А вот раздел «Жизнеописание Конфуция» из того же трактата «Исторические записки» содержит несколько иную версию, хотя ее можно воспринимать и как продолжение предыдущего рассказа.
«Когда он Конфуций собрался уходить, Лао-цзы проводил его и сказал: «Я слышал, что богатый и знатный человек делает другим подношения деньгами, в то время как человеколюбивый делает подношения словами. Увы, я не являюсь ни богатым, ни знатным человеком, лишь осмелюсь полагать, что я человек человеколюбивый. Поэтому я тебя провожу следующими словами: умные и глубокомудрые люди быстро умирают. Образованный рискует своей жизнью за зло других. Человек, который стал мудрецом (цзы), уже не принадлежит самому себе. Человек, который получил государственный пост, также больше не принадлежит самому себе»
На первый взгляд, здесь Лао-цзы выступает почти как «конфуцианец», например, он говорит о «человеколюбивом человеке» (жэнь жэнь). Но само понятие жэнь («человеколюбие») лишь позже стало атрибутом именно конфуцианства. Ниже мы покажем, что во времена встреч Конфуция и Лао-цзы оно означало несколько иное: способность человека устанавливать непосредственную, прямую связь с небом, служить проводником небесной энергии на землю. А поэтому Лао-цзы выражает надежду на то, что он, не будучи богатым или знатным, прежде всего является тем, кто устанавливает связь между Небом и землей, то есть посредником, медиумом. И свою миссию – миссию такого посредника-мудреца он сравнивает с функцией чиновника, что не принадлежит себе и должен служить своему правителю. Мудрец же должен своим высшим Знанием служить людям.
Именно в этом и заключен скрытый смысл послания Лао-цзы молодому Конфуцию: магические знания, что когда-то были переданы ему, не могут остаться лишь внутри него и он должен предать их людям. В этом вообще была общая тенденция многих служивых мужей того времени, которые, получив воспитание в качестве священнослужителей, решали служить правителю и получать государственные должности. Но Лао-цзы, по-видимому, разочаровавшись в самой идее открытого государственного служения, когда царство Чжоу, в котором он жил, пришло к упадку, оставляет и должность и царство. Конфуций же до конца жизни следовал заветам своего наставника, предлагая свои услуги правителям разных царств.
Естественно, возникает множество сомнений в реальности не только такой встречи, но и самого факта обучения Конфуция у Лао-цзы. Действительно, в источниках очень много расхождений. Например, указываются разные даты встречи и разные местности, где путешествовали оба мудреца. Но, кажется, ни для автора «Исторических записок», ни для составителей «Чжуан-цзы», «Ли цзи» и других трактатов сам факт встречи не вызывал никаких сомнений. Так почему же он не упоминается в самом «Лунь юе» – основном источнике о жизни Конфуция? Но в «Лунь юе» вообще не упоминается ранний период жизни учителя, там нигде и ничего не говориться ни о его учителях, ни о том конкретно, чему и как обучался сам Конфуций. Более того «Лунь юй» представляет собой записи его учеников сделанных ровно настолько, насколько, вероятно, сам Конфуций хотел этого.