Тайный брат (сборник) - стр. 36
«Ты все теперь забудешь, брат Ганелон, – доносился до него голос. – Ты будешь предавать многих, и многие тебя будут предавать. Отныне твоя жизнь посвящена Делу. Ты увидишь ужасный большой мир. Ты много раз погибнешь. Ты будешь одинок, и ты отречешься от мира, как он отрекся от тебя. Мир будет терзать тебя, но тебя ждет спасение».
– Уйди, уйди! Чур меня, чур!
Белый рыцарь в небе, победив, торжествующе удалялся в сторону юга.
На Ганелона смотрели круглые, зеленые, близко сведенные к переносице глаза брата Одо. Пахло травой и жаркой тоской. Звенели цикады. Стояла ночь. Звезды раскинулись над невидимой горой, как шатер паладина. Ганелон вдохнул горный воздух и мучительно улыбнулся брату Одо.
Когда-то Ганелон слышал такую альбу.
Он даже помнил слова, которыми она заканчивалась:
Как быстро! Действительно, как быстро! Будто во сне в одно мгновение пролетели перед ним смутные видения. Он увидел черный дым костра, на котором богохульник барон Теодульф сжег на его глазах катара-тряпичника, и ужасное лицо своей несчастной матери, убитой черной оспой, и безумный крик отца, в собственном доме сожженного бароном Теодульфом.
Он собрал силы и сел. Не было больше стонов и криков, ниоткуда не несло сладковатым дымом, не скрежетало безумное чрево земли, не визжал тряпичник: «Сын погибели!» Зато на Ганелона смотрели внимательные глаза брата Одо.
– Ты слышал меня, тайный брат?
– Да, – еле слышно выдавил Ганелон.
– Называй меня отныне братом. Запомни! Называй меня братом Одо. Я посвятил свою жизнь Господу, и отныне мы братья. Запомни! Отныне ты мой брат, Ганелон. Ты призван.
– Да, брат Одо.
Ганелону стало легко.
Он даже сумел улыбнуться.
– Что ты видел сейчас? Что ты слышал и запомнил? – спросил брат Одо, дыша на Ганелона чесноком. В его зеленых глазах таилось великое любопытство.
– Помню рыцарей в небе. Черного и белого. Они боролись.
– Скажи мне, кто победил?
– Белый рыцарь с крестом, нашитым на плечо плаща.
– Так и должно было случиться. Это знак. Ты избран, брат Ганелон.
И жадно спросил:
– Что ты еще помнишь?
– Помню госпожу. Я шел за нею, как ты сказал. Потом я ее потерял. Она легла в траву, я думал, она уснула. Но она исчезла. Наверное, опустила запрудный щит, и водоем доверху наполнился водой. Сама земля стонала от тяжести скопившейся воды. Я подумал, что это сами горы пришли в движение, и впал в бесчувствие.
– Говорю тебе, ты избран, брат Ганелон! Что ты еще помнишь?
– Помню холодные пальцы. И голос.
– Что он произносил, этот голос?
– Он повторял: бедный Муньо, бедный Монашек…
– Это был голос твоей госпожи?
– Не знаю.
– Но он походил на ее голос?
– Разве она бросила бы меня умирать?
Брат Одо торжествующе засмеялся:
– Ты избран, брат Ганелон. Ты избран.
Ганелон не ответил. Он шарил рукой в траве.
– Ты что-то ищешь?
– Не знаю. Чужие пальцы. Они были холодные. Может, госпожа увидела меня и хотела помочь.
– Нет, брат Ганелон. У твоей госпожи не было таких мыслей. Она всегда холодна, как ледяная фигура. Твоя госпожа не хотела тебе помочь, даже напротив, она специально оставила тебя без помощи. Она думала, что ты умрешь, Ганелон. Приступ твоей болезни был очень сильный, твоя госпожа решила, что ты непременно умрешь и этим будешь наказан. Она была здесь, она видела тебя, но не захотела тебе помочь.