Тайные поклонники Рины - стр. 52
— Я щас этими кроссовками дам кому-то подзатыльник. Чуть нос себе не разбил! — долетает до нас голос недовольного папы.
— Простите, — виновато кривится друг, ведь речь идёт именно об его обуви. У Миронова есть дебильная привычка швырять её где не попадя. Никогда аккуратно не поставит.
— Пора выдавать тебе бахилы. Чтоб не разбрасывался химическим оружием, — глава семейства появляется в поле зрения, обозревая обстановку. — Так. Я не понял, — густые нахмурившиеся брови соединяются над переносицей, образовывая складки на лбу. — И кто тут жрёт мою лазанью?
Ян с невинной улыбочкой поспешно прячет грязную ёмкость под подушку и тычет в меня пальцем.
— Она меня заставила!
— Врёт! Сам без спроса взял! — ну уж дудки. Я не смертница, такой грех на душу брать не собираюсь. Голодный мужик — горе в семье, особенно если у него отобрали его ужин.
— Уважаемый гость... — строго зыркает родитель. — Надеюсь, дальше намёк понятен?
Ещё как понятен. Чай не в первый раз. Просто обычно эта честь Рите выпадает. Она же у нас любительница хомячить без перерыва.
— Понял! Всё понял. Уже лечу в магазин, — подрывается с места Миронов. — А ваша дочурка, если что, встречается сразу с двумя, — исключительно из вредности на ходу ябедничает он, ускакивая в коридор. Пущенный в него валенок-тапок проносится мимо папы и шмякается об стену, но цели не достигает. — Мазила, — разносится по квартире весёлый мальчишеский смех и почти сразу хлопок двери. Свалил восполнять продовольственную брешь.
На меня же вопросительно взирают сверху вниз в перевёрнутом положении, так как я продолжаю лежать с задранным подбородком.
— Кажется, самое время сказать: папуля, ты всё не так понял, — замечает он.
— Папуля, ты всё не так понял... — послушно повторяю я. — Только это, маленькое уточнение: а как ты понял?
— Фраза "встречается сразу с двумя" наталкивает на определённые мысли. Я тебе, конечно, доверяю, но ситуация попахивает скверно, как и кроссовки этого парня, — тычок пальцем себе за спину. Туда, где "этого парня" давно и след простыл.
— Да Ян гонит, — переворачиваюсь со спины на живот, а то шея затекла. — Ни с кем я не встречаюсь.
— Точно?
— Точно. Я б такое запомнила. Но это не отменяет того факта, что что-то назревает.
Родитель с тяжёлым вздохом проходит в комнату и присаживается рядышком.
— Эх, знал ведь, что рано или поздно это случится. Давай, выкладывай.
Ну да. Я же ещё не успела рассказать подробностей. Вчера он вернулся поздно.
— Помнишь, я говорила про Вадима? — начинаю издалека, болтая в воздухе босой пяткой вперемешку с одиноко скучающим тапочком, которому хронически не хватает утерянной пары.
— Это тот, что волейболом занимается?
— Ага. Говорит, я ему нравлюсь.
— И...
— А помнишь, Арсения? С которым мы баннер рисовали.
Папа ловит подтексты на подлёте.
— О, нет.
— О, да.
— И я теперь не знаю, что делать.
— А тебе-то самой из них кто нравится?
— Ну-у-у... Тут такое дело... — виновато скалю зубки. Мол, я не специально. Оно само получилось.
— О, нет.
— О, да.
Наверное. Я просто пока не могу понять, что там конкретно во мне бурлит. А то что что-то бурлит — это очевидно, хоть и преждевременно говорить о какой-либо влюблённости. Правда я прежде не испытала её, так что откуда мне знать, в чём она и каким образом проявляется?