Тайные общества всех веков и всех стран - стр. 13
На памятниках в честь Митры мы находим изображение шара солнца, палицы и быка, символов высшей истины, высшей творческой деятельности и высшей жизненной силы. Такая тройственность согласуется с троицей Платона: высшее добро, слово и душа мира; с троицей Гермеса Трисмегиста: свет, разум и душа; с троицей Порфирия: отец, слово и высшая душа.
По Геродоту, Митра превратился в вавилонскую Милитту, Венеру ассирийцев, которой приносили непристойное поклонение, как женскому началу зарождения, божеству оплодотворения, жизни, однородному, пожалуй, с армянской богиней Анаитис.
Поклонение персов Митре, или Аполлону, распространилось по всей Италии[10], Галлии, Германии, Британии, и умирающий политеизм противопоставлял солнцу Христос, солнце Митра.
Святилища этого культа всегда находились в подземельях, и в каждом святилище была лестница в семь степеней, по которой всходили в обитель блаженства. Посвящение было подобно описанному в предыдущей части, но, если возможно, еще строже, и немногие проходили все испытания. Праздники в честь Митры праздновались около середины месяца Mihr (октября), испытуемому же надлежало вынести продолжительный и строгий искус, прежде чем его допускали до полного знания мистерий.
Первая степень начиналась с очистительных омовений, и на лбу неофита клали знак, пока он приносил Богу в жертву хлеб и чашку с водой. Ему подавали корону на конце меча; он брал ее и возлагал себе на голову, говоря: «Митра мой венец».
Во второй степени неофит облекался в броню для сражения с исполинами и чудовищами, после чего в подземных пещерах начиналась дикая гоньба. Жрецы и служащие в храме, наряженные львами, тиграми, леопардами, медведями, волками и другими лютыми зверями, нападали на кандидата со свирепым ревом. В этих мнимых сражениях неофит подвергался большой опасности, хотя и жрецам порой попадало не на шутку. Таким образом, говорят, император Коммод при своем посвящении зашел в шуточной борьбе так далеко, что убил одного из жрецов, нападавших на него в образе дикого зверя.
В следующей степени неофит надевал мантию, на которой изображались знаки зодиака. Занавесь скрывала его тогда от всех взоров; но когда отдергивали занавесь, он появлялся окруженный страшными грифами. Если мужество не изменяло ему при других испытаниях, его приветствовали «Львом Митры», намек на знак зодиака, когда солнце достигает самой большой силы. Мы встречаем ту же мысль в степени мастера у масонов. Тогда передавалась великая тайна. В чем состояла она? Трудно решить этот вопрос при такой отдаленности эпохи, но можно предположить, что жрецы открывали неофиту самые достоверные жреческие предания, наиболее принятые теории о происхождении Вселенной и свойства, совершенства и деяния Ормузда. В сущности, мистерии Митры изображали переход от мрака к свету. По мнению Гиньо, Митра есть любовь; по отношению к Ормузду и Ариману это огонь любви.
И это поклонение не было единственной ересью, единственным тайным обществом, возникшим из недр магизма; постепенно его обряды исказились до того, что служили прикрытием самому ужасному разврату, который со временем был освящен и даже ободряем в мистериях. Еще позднее сделалось аксиомой в религии, что отпрыск от сына и матери всего лучше приспособлен к исполнению обязанности жреца. Следы магизма видны также в умозрениях Манеса, Религии любви и тайной истории тамплиеров.