Тайны Торнвуда - стр. 26

– Я не хочу ждать в машине, – проворчала Бронвен, стоя у кухонной раковины. Уголком тоста она собирала с тарелки малиновый джем и запивала большими глотками шоколадного молока прямо из пакета. Одета она была в свою обычную униформу – джинсы с обрезанными штанинами и майку на тонких бретельках; волосы заплетены в две косички.

– Полет продлится недолго, – попыталась я успокоить дочь. – Самое большее тридцать минут. А потом, если захочешь, развлечемся. Съездим в город и поедим мороженого?

Поставив кофейник на плиту, я забегала по дому, собирая сумки с камерами и запасные объективы. Несколько дней назад я получила заказ на фотоработы от одного местного агентства по недвижимости – моим первым заданием стала аэросъемка только что поступивших для продажи фермерских хозяйств. Полет был запланирован на десять тридцать этого утра.

Я запихнула телеобъективы в кофр, застегнула «молнию», затем обратила внимание на тишину. Взглянула на Бронвен. Та, ссутулясь, хмуро смотрела на недоеденные остатки тоста; на подбородке красовалось розовое пятно джема. До начала школьных занятий осталось четыре дня, и я понимала, что девочка начинает нервничать.

– Разве тебе не страшно подниматься в воздух? – спросила она.

– Я летала десятки раз. Ну, может, иногда немного мутило, но страшно никогда не было.

В кофейнике булькнуло. Я налила себе чашку, бросила два куска сахара, добавила чуточку молока и сморщилась, когда по пути в желудок напиток обжег мне язык.

– Но, мама, в этот раз все по-другому. – Бронвен поставила тарелку в раковину и бросила пакет в мусорное ведро. Потом подошла к окну и с тревогой всмотрелась в небо. – Мы на новом месте, с летчиком ты не знакома. Он может оказаться неосторожным. Может плохо проверить оборудование. Что-нибудь пойдет не так.

– Да все пойдет так. Я столько раз летала, что, наверное, и сама могу управлять «Сессной».

– Я хочу с тобой, – выпалила она. – В смысле, в самолет.

– Это будет скучно.

– Ты всегда так говоришь.

– Бронни, ты не можешь лететь со мной… страховка на пассажиров не распространяется. Кроме того, мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности на земле.

Она мотнула головой и уставила на меня свои огромные глаза.

– Значит, это все же небезопасно?

– Я не имела в виду…

– Мама, а вдруг что-нибудь случится? Самолет разобьется? А пилот врежется в гору? А вдруг он окажется ненормальным, как случилось в Америке?

– Самолет не разобьется. Полет на маленьком самолете безопаснее путешествия на автомобиле, безопаснее даже перехода улицы в большом городе.

Я хотела ободрить дочь, но в моем голосе послышалась неуверенность. В голове промелькнули образы и звуки из сна. Смутные очертания и тени деревьев, чей-то крик. Туманная фигура с занесенной рукой. Тьма и страх, боль. И чувство, что невидимая опасность притаилась как раз впереди…

Я стряхнула необъяснимое ощущение:

– Ничего не случится, Брон. Обещаю.

Бронни встревоженно на меня уставилась.

– Если ты погибнешь, – наконец проговорила она высоким, дрожащим голосом, – что будет со мной? Нас теперь двое, мама. Если кто-то из нас умрет, другая останется одна. У меня нет тети Мораг, к которой можно обратиться, как это было у тебя. У меня никого не будет.

Голова у меня закружилась от чересчур крепкого кофе и, может быть, совсем немного от внезапного укора совести, вызванного словами дочери. Вскоре после смерти Тони я разговаривала со школьным советником в старой школе Бронвен, и она сказала, что не исключены страхи, слезы, вспышки гнева и нетипичное поведение. Детская реакция на горе разнообразна и непредсказуема. Единственное лекарство – бесконечная поддержка и время.