Тайны старого замка и прочие (не)приятности - стр. 18

– Ты даже не поинтересуешься, как меня зовут? – бросила она холодно.

– Я же сказал, шлюха Нахима, – он растянул рот в мерзкой улыбке. Ткнул локтем подельника, посмотрел на второго. Мол, оцените, как я ее. Оба подыграли гадким смехом.

Синеглазка сжала губы. Ее глаза мстительно сузились. Конрад рассудил, что рябой не представляет, что перед ним стоит истинная леди. Мало того, он не знает, что этой девчонкой, чем-то насолившей ему много лет назад, интересуется сам граф.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – тихо отчеканила леди Возги.

И это было ее ошибкой. Конрад внутренне аж весь сжался. Ее отпустили бы сейчас, а она напросилась на грубость.

Рябой, продолжая смеяться, прижал Синеглазку к стене и коленом раздвинул ее ноги. Стянув платок, ухватился цепкими пальцами за нежный подбородок. Так крепко сжал щеки, что ее губы смялись. Мерзко хмыкнув, приник ртом к оголившейся шее.

Конрад не выдержал.

– А что это вы здесь делаете? – он пьяной походкой вывалился из–за дерева. И словно только что рассмотрел женщину, поднял палец вверх. – О! Я с вами!

И полез расстегивать ремень. Рябой недовольно обернулся.

– Что за дерьмо?

Он еще не успел сообразить, что делать с ненужным свидетелем насилия над женщиной, ведь все трое были в форме городской Управы, как пьянчуга накинул на его шею ремень.

– Беги, – шепнул Конрад хлопнувшей ресницами леди Возги. Узнавание мелькнуло на ее лице. И она задержалась, опасаясь оставить недавнего знакомого одного против троих, но он крикнул злее: – Беги!

И она рванула. Но не в сторону площади, а к реке. Даже в панике она понимала, что не стоит рассчитывать на помощь людей на ярмарке. Кто заступится за пьянчугу, когда того избивают графские люди? Напугав на мосту людей растрепанными волосами и безумным видом, Кэти кинулась в харчевню.

– Там! Там трое графских против одного нашего! Его убьют! – завопила она дядьке Дайку. Он только свистнул, как из-за столов поднялись постоянные обитатели харчевни и, громыхая сапогами, понеслись следом за Катриной.

Но они опоздали. На притоптанном снегу алели капли крови и валялась раздавленная коробка со статуэтками. Кэти опустилась на колени и разревелась. Уже по звону стекала догадалась, что танцующие дамы и кавалеры не уцелели. Их было жалко, но больше всего она сокрушалась, что отплатила хорошему человеку черной благодарностью – оставила его одного.

– Пойдем, милая, – доковылявший до ярмарки дядюшка Дайк помог подняться Кэти.

– Это был он, – всхлипнула Катрина, уткнувшись дядьке в грудь, – тот самый вор, которого мы поймали много лет назад. Помните? На этой же ярмарке.

– Как не помнить? Мы с тех пор с тобой дружим.

– Теперь он здесь старший. Как такое может быть? Чтобы вор, каторжник – и получил графское дозволение распоряжаться людскими жизнями?

– А ты сама не понимаешь? – шепотом спросил Дайк, подбирая с земли гремящий узелок со стеклом. – Какой хозяин, такие и псы.

В харчевне она рассказала все подробно. И о мерзком Нахиме, и о вступившемся за нее знакомом с синяком на пол-лица, которого уволокли неизвестно куда.

– Так этот мужик до сих пор здесь живет, – харчевник поднялся с места. – Его товарищ съехал, а сам он остался. Жаль, даже имени его не выспросил. Платит, и ладно.

Все, кто слушал о злоключениях Кэти, пошли следом за хозяином. Погремев ключами, харчевник открыл комнату пропавшего постояльца.