Тайны Полюса - стр. 5

Но тут придворные впились глазами в другого игрока, сидевшего на эстраде, и девушка посмотрела туда же. Сначала, из-за своей вуалетки, она приняла увиденное за скопище бриллиантов. Но, присмотревшись, поняла, что они украшают многочисленных фавориток, окружавших Фарука: одна расчесывала его длинные белоснежные волосы, другая прильнула к груди, третья примостилась у ног… Фарук сидел, облокотившись на столик, слишком низкий для его роста. Казалось, ему безразличны и ласковые прикосновения дам, и партия, которую он разыгрывал. Во всяком случае, Офелия сделала такой вывод, увидев, как он зевает во весь рот, бросая кости. Со своего места она не могла как следует разглядеть его лицо.

– Пять! – звучно пропел церемониймейстер под громкие аплодисменты присутствующих.

Второй слуга тотчас начал перепрыгивать с клетки на клетку. Всякий раз, как он приземлялся на плиту, занятую гусем, тот яростно шипел и пытался ущипнуть его за ногу, но лакей успевал прыгнуть дальше, пока не достиг последней клетки в центре лабиринта. Придворные приветствовали его радостными криками, точно олимпийского чемпиона. Фарук выиграл партию. Что же до Офелии, то она сочла эту забаву неприличной. И надеялась, что кто-нибудь поскорее займется первым лакеем, вытащив беднягу из люка.

Какой-то человечек в белом костюме воспользовался концом игры, чтобы поднести Фаруку нечто похожее на письменный прибор. Затем с широкой улыбкой он стал что-то нашептывать правителю на ухо. Изумленная Офелия увидела, как Фарук небрежно приложил печать к поданному документу, даже не заглянув в него.

– Берите пример с графа Бориса, – шепнула ей Беренильда. – Он дождался удобного момента, чтобы получить еще одно поместье. Приготовьтесь, сейчас наш выход.

Но Офелия ее не слушала: она во все глаза смотрела на другого человека там же, на эстраде. Он стоял неподвижно и был бы совсем незаметен в своем темном костюме, если бы внезапно не щелкнул крышкой карманных часов. При виде его Офелию охватил жар, от которого у нее даже уши запылали.

Торн.

Его черный мундир с высоким жестким воротом и тяжелыми золотыми эполетами был явно неуместен в душной жаре помещения – конечно, тоже иллюзорной, но вполне ощутимой. А застывшая, несгибаемая, как само правосудие, фигура и молчание призрака противоречили блестящей, беззаботной атмосфере Двора.

Офелия отдала бы все на свете, лишь бы не видеть его здесь. Он верен себе: сейчас возьмет контроль над ситуацией и начнет диктовать ей линию поведения.

– Госпожа Беренильда и дамы с Анимы! – провозгласил церемониймейстер.

Все головы повернулись к Офелии в наступившей тягостной тишине, прерываемой только гусиным гоготом. Девушка сделала глубокий вдох. Вот он, наконец, момент ее вступления в игру.

И она найдет в ней свое место – без Торна, вопреки Торну.

Офелия подошла к эстраде, чувствуя на себе взгляды, горевшие таким жгучим интересом, что она подумала: «Как бы мне сейчас не вспыхнуть!» Она сделала вид, будто бы не заметила фамильярное подмигивание Арчибальда, которым он приветствовал ее со своего места игрока, и стала подниматься по белым ступеням, сосредоточившись на одной-единственной мысли: «Мое будущее зависит от того, что будет разыграно здесь и сейчас».

Вероятно, из-за волнения, охватившего ее при виде Торна, из-за кружевной вуалетки, застившей ей глаза, из-за шарфа, обмотавшего лодыжку, и всегдашней своей неуклюжести Офелия споткнулась на последней ступеньке. И наверняка рухнула бы всем телом на пол, если бы Торн не поймал ее на лету, схватив за плечо и силой поставив на ноги. Тем не менее эта оплошность ни для кого не прошла незамеченной: улыбка Беренильды на миг погасла, тетушка Розелина в ужасе закрыла лицо руками, а поврежденное ребро тут же отозвалось яростной, пульсирующей болью.