Тайны острова Сен Линсей. Горечь волчьей ягоды - стр. 8
Семейный адвокат благоразумно предупредил Констанцию и Берта о том, что любое неосторожно брошенное слово из уст Ди Гранов обязательно будет, в случае чего, использовано против них же. Так что, не имея пока достаточного веса и вовлечённости в политической системе острова, не стоит вступать в дебаты с гражданами. И тем более не стоит строить из себя щедрых аристократов, раздавая направо и налево обещания процветания и решения проблем.
Так что приходилось ждать, когда страсти по раскрытым убийствам в Линсильве улягутся, максимально сократив свои контакты с внешним миром. В город Конни и Берт теперь выбирались только на машине, при чем не на роскошном Роллс-Ройсе «Сильвер Клауд» (ласково именуемом обитателями замка Клаудией), доставшимся брату и сестре в наследство вместе с домом, бизнесами и банковскими счетами. Эта машина была слишком узнаваемой и экстравагантной. Отныне брат с сестрой перемещались на белом Мерседесе не самой новой модели, и вот эта часть истории с вынужденными прятками от всего мира Констанцию вполне устраивала. Берт любил Клаудию и страдал от разлуки, но его сестру всерьёз беспокоило отсутствие в ретро-машине ремней безопасности и нормального кондиционера.
– Ужасная жара… – проговорил братец, делая тяжелый вдох. – Я хотел немного поработать на берегу сегодня, но, видимо, не выйдет. Это пекло просто уничтожит меня.
– Боюсь, до конца августа на похолодания можно не рассчитывать, – сочувственно произнесла госпожа Сапфир. Её блестящие чёрные локоны были аккуратно собраны в низкий хвостик, но две пружинистые пряди красиво обрамляли вытянутое лицо. Дама изучала какие-то хозяйственные документы и счета, объёмы которых с появлением в доме новых хозяев и дополнительных постов охраны значительно выросли. Но она справлялась блестяще – легко и непринуждённо. Вот и сейчас она, преисполненная спокойствия и внутреннего достоинства, медленно перелистывала страницы документов, делая короткие глоточки безумно крепкого эспрессо из крохотной фарфоровой чашечки. Конни точно знала, что все самые важные задачи управляющей Севилла успела переделать ещё за два часа до завтрака. Она всегда вставала очень рано.
– Замечательно, – проворчал Берт, лениво ковыряя вилкой свой омлет. Недавно он вновь воспылал страстью к живописи и впервые за очень долгое время взял в руки кисти и краски.
Понимание основ композиции, тени, света и перспективы досталось ему то ли генетически, то ли в процессе воспитания от их отца. Яна Маршана ещё при жизни считали гением, а после смерти и вовсе внесли в списки величайших творцов конца двадцатого – начала двадцать первого века. При таком масштабе таланта и всемирного признания было даже удивительно, что только у Берта в их семье действительно получалось запечатлеть что-либо на холсте. Констанцию творческое дарование обошло стороной. Хотя она очень сопереживала брату сейчас: выросшая среди художников, она прекрасно знала, какими замкнутыми и раздражительными они могут становиться, когда вдохновение есть, а возможности для реализации задуманного нет. Две недели назад Берт начал писать морской пейзаж и уже дважды чуть было не заработал тепловой удар на пленере.
– Осенью жара, как правило, немного спадает. Начинается бархатный сезон, – Севилла Сапфир мастерски научилась игнорировать творчески перепады настроения Адальберта Маршана, просто продолжая разговор с той точки, с которой хотела сама. – Я очень люблю это время. Можно будет устраивать пикники!