Тайны острова Сен Линсей. Горечь волчьей ягоды - стр. 15
Садовник Годфри раздобыл для мальчишек футбольный мяч. И, что удивительно, идея погонять его по газону пришлась по душе не только двум внукам доктора, но и самому доктору. День клонился к закату, и тяжёлый горячий воздух потихоньку начал остывать. Пёстрая компания Сигринов, к которой присоединились и Берт с садовником и Леон, младший брат Ивы, носилась теперь под окнами, поднимая в воздух облака пыли и клочки земли.
– М-да, давненько я не видела ничего подобного, – протянула госпожа Сапфир задумчиво, направляясь в сторону Конни. Найти её оказалось несложно: девушка опять устроилась у окна синей гостиной, надеясь собраться-таки с мыслями и написать внятный ответ мэру Сальтхайма по поводу грядущего фестиваля и его приглашения, но дело никак не шло. Уже битый час она водила ручкой по бумаге, рисуя то ли сердечко, то ли яблочко, то ли чьи-то ассиметричные ягодицы. На официальное и предельно вежливое письмо с обоснованным отказом эти художества похожи не были.
– Что? – с трудом Констанции удалось отвлечься от медитативной практики бумагомарания и заставить себя обратить внимание на вошедшую даму.
– Я про них, – Севилла махнула рукой в сторону окон, мимо которых метеором пронёсся Питер, давя из себя протяжное «а-а-а!». Следом за ним с криком «в стекло не попади!» уже бежали доктор с Годфри. Управляющая еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Мужчины, похоже, никогда не взрослеют…
– Похоже, – не особо вникая в слова женщины, кивнула Конни. Затем она в последний раз взглянула на неудавшееся письмо и решительно смяла лист. Ей хотелось метко запустить получившийся комок в урну для бумаги, но таковой поблизости не оказалось.
– Вам нужен нормальный кабинет.
– У меня есть кабинет, – отвечала девушка. К её спальне в южной части замка действительно примыкало помещение похожего свойства, небольшое, но вполне функциональное. Проблема заключалась в том, что заставить себя работать там девушка не могла. Её сторона дома была пустынной и тихой, слишком уж оторванной от ключевых помещений, вроде архива, библиотеки и всего того, что могло бы ей понадобиться. Бегать всякий раз туда-сюда по лестницам, петлять по коридорам или вызванивать Севиллу по поводу каждой мелочи было бы просто нецелесообразно.
– Вам нужен кабинет в этой части дома. Займите офис Августа, он был бы не против.
– Я подумаю об этом, – соврала Конни, потому как думала об этом она и так довольно часто. И всякий раз наталкивалась на внутреннее сопротивление непонятной ей природы. Как будто некая часть неё так и не решалась принять тот факт, что именно она, Констанция Маршан, теперь глава этой семьи.
Глава семьи.
Даже произносить эти слова про себя почему-то было нелегко. Август Ди Гран – двоюродный дед, которого она не знала, – был всеобщим любимцем. Абсолютным идеалом мужчины: строгим, но справедливым, верным своим принципам, заботливым и почитаемым всеми вокруг. Его любимая жена умерла, когда им обоим было лишь чуть за сорок, но он так и не женился повторно, хотя желающих утешить и обогреть состоятельного и красивого вдовца нашлось бы немало. Десять лет спустя он пережил трагическую смерть младшего брата и невестки, взял на себя роль опекуна для их дочери и вырастил её, одаривая заботой и нежной отцовской любовью. Человек с безупречной репутацией. Увы, Конни не чувствовала себя даже на полпроцента равной ему. И, хотя она охотно взялась за дела семьи, заменой для личности такого масштаба, как Август, она себя не видела. Или не желала видеть.