Тайное сокровище Айвазовского - стр. 32
– По-моему, в десятку, Сергей Игнатьевич! Точно, – замотал вихрастой головой Жорка. – И что теперь делать будем?
– А что в магазине в таких случаях делают или на фабрике, к примеру? Ревизию устраивают. Вот и мы устроим. Глядишь, спугнем кого. – И он плотоядно щелкнул зубами.
Добиться ревизии в архиве оказалось делом не легким. Директор архива Толоконников, профессор, член-корреспондент и так далее, вдруг страшно заартачился, забегал по инстанциям, подвывая о высокой репутации учреждения, о происках завистников, о пятне на весь коллектив и прочих глупостях. Ну да убийство на рабочем месте – это вам не шуточки, пришлось ему уступить, а уж каким соловьем заливался, по каким кабинетам бегал. А вот не вышло. Коростылев – старый хитрый лис и таких бородатых ученых козлов за версту видел и десятками на завтрак кушал.
Ревизия началась. В ходе кропотливой работы был установлен один незначительный с виду факт.
Пропало письмо неизвестного, датированное 1848 годом. Ничего особенного это письмо собой не представляло и хранилось среди прочих бумаг князя Александра Васильевича Трубецкого.
– Это какой-то родственник декабриста, что ли, – объяснял Жорке Коростылев. – Причем не особо близкий. К тому же, как мне в архиве объяснили, он травил Пушкина и вроде даже с Дантесом дружил и клеветал на поэта. Вот ведь мерзавец, а? И кому понадобилось письмо из его архива?
– Сергей Игнатьевич, а что в том письме было? Мне тут мысль пришла: что, если в этом письме было ясно написано, что он клеветник и мерзавец, Трубецкой этот? Тогда письмо могли выкрасть его потомки. Или заказать кому-нибудь из сотрудников архива. Не хотели, чтобы делишки их предка на свет божий выползли. Пушкиным весь мир восхищается, а он гения травил, до дуэли довел вместе с другими великосветскими подлецами.
– А что, почему не версия? – оживился Коростылев. – Аристократы эти – народ спесивый, все о чести рода хлопочут. Может быть, очень даже может быть. Могли и из-за границы эту кражу заказать и валютой заплатить. Знаешь что? Надо достать список всех иностранцев, которые за полгода побывали в Ленинграде. Проверь, не было ли среди них кого из белых эмигрантов. И велю-ка я директору архива выяснить, кто из потомков Трубецких ныне проживает в Советском Союзе. Может, кто и выжил. А пока попробуем выяснить, кто проявлял интерес к архиву Трубецкого. Мне главный хранитель клялась, что у них все фиксируется – кто когда с какими документами работал. Если, конечно, он туда потихоньку не лазил, так что Галина не замечала, пока не застукала на месте преступления.
И завертелось все сначала. У старшего хранителя Протасовой муж был за границей, на какое-то предприятие в Восточной Германии ездил для обмена опытом и налаживания совместного производства. Мог он там завязать знакомство с Трубецкими? Мог. Мог жену подбить на кражу? За большие деньги мог. Подумаешь, бумажка в один листик. Сперли, никто лет десять не заметит. Тем более что вместо подлинной липовую подложили.
Далее. Лежевская. Муж – большой начальник, часто бывают на приемах в Смольном. А там иностранные дипломаты. Могли снюхаться? Теоретически могли, но практически? Станет ли такой человек, партиец со стажем, награжденный орденами и медалями, рисковать карьерой? Вряд ли. А жена его, за флакон французских духов или за финтифлюшки какие-нибудь?