Тайная жизнь влюбленных (сборник) - стр. 9

Мой лучший друг Дмитрий объявил, что хочет жениться, и мы все подумали, что он сошел с ума. Несколько человек в желтых комбинезонах помахали нам с буксира, бросившего якорь поблизости. Они должны были отвести нас в условленное место, а когда лодка утонет, взять на борт. Хотя пить на боевом дежурстве строго запрещено, мы спрятали в вещах несколько бутылок водки, чтобы поднять тост за старую субмарину, когда она уйдет в подводную могилу.

Мы построились для проверки, и капитан сказал:

– Кому-то надо остаться на буксире, чтобы помочь с тросами. – Я стоял в конце шеренги, и он указал на меня: – Спускайся в шлюпку и плыви к буксиру.

Я выполнил приказ, хотя очень расстроился, что не смогу провести лодку в последний путь и участвовать в поминках.

Парни на буксире были ничем не хуже нас. Мы обменялись рукопожатиями и курили, глядя, как мои друзья залезают в лодку. Глядя на закрывшийся за ними люк, я вдруг почувствовал странное покалывание внизу позвоночника. Точно такое же ощущение я испытал, когда в последний раз видел своего отца: он вышел в море на лодке пьяным и не вернулся.

Через четыре часа пути буксир вдруг резко рванулся вперед. Я стоял на баке и смотрел, как нос корабля разрезает черную ледяную воду. Когда буксир бросило вперед, я упал на какие-то концы и повредил руку в двух местах, хотя в тот момент ничего не почувствовал. Услышав крики с кормы, я помчался туда, посмотрел в море и увидел трос, плавающий на поверхности воды. Через несколько минут беспорядочных метаний капитан велел нам сесть и успокоиться, потому что мы ничего не могли сделать, К-159 ушла под воду на целую милю и продолжает идти ко дну.

Я никогда не забуду лиц экипажа буксира, когда мы курили и ждали приказов начальства. Они смотрели на меня с такой невыносимой жалостью, какой я никогда не видел в глазах мужчин. И я никогда не забуду, как мучительно стыдно мне было сидеть на буксире, в то время как мои лучшие друзья со страшной скоростью погружались на дно.

Словно почувствовав, что я готов прыгнуть в море, двое с буксира подошли ко мне с двух сторон и молча дали водки.

Пока мы ждали приказов, капитан возился с рацией, но она, видимо, вышла из строя и ловила только атмосферные помехи. Порой я, когда еду ночью в машине, съезжаю с дороги на пустую парковку и настраиваю радио на помехи.

В газетах написали, что произошла трагическая случайность. Трос лопнул, и субмарина пошла ко дну.

Никто не знает, как долго они там оставались живыми, в непроглядной темноте и ледяном холоде. Самое плохое – мои товарищи понимали, что спасение невозможно. Интересно, о чем они думали в последние минуты. Наверняка вспоминали меня и радовались, что я не с ними. Желал ли кто-нибудь из них оказаться на моем месте? Точно знаю, что мой лучший друг Дмитрий благодарил Бога за спасение моей жизни. Он всегда держал при себе фотографию той девушки, и я уверен, что в последние минуты он прижимал ее к сердцу.

Я часто лежу в постели, когда Мина давно спит, и прошу Дмитрия подать мне знак, что с ним все хорошо. Может, он, как та рыба, что мы с отцом вытаскивали из воды, попал в другой, прекрасный мир. На похороны Дмитрия родители и девушка собрали его самые любимые вещи и положили в могилу вместе с фотографиями. Во время похорон со всеми морскими почестями его мать не сводила с меня глаз. Я знаю, почему она так смотрела.