Тайная связь - стр. 16

Я качаю головой. Болит. Но не перестанет.

Завтра я соберу себя по кусочкам и приду в себя. Но боль точно не утихнет.

Эльман укрывает меня своим теплым, тяжелым пиджаком. Я закрываю глаза, ненадолго проваливаясь в долгожданную тьму, а через мгновения ощущаю, как лечу в пространстве. Приоткрыв глаза, вижу лицо Эльмана – сосредоточенное, серьезное, а его шея была напряжена. Я видела каждую жилку, когда открывала глаза.

Я поняла, что мы приехали и что я была в его руках.

Он нес меня в полную неизвестность. В свой дом. Туда, откуда нет обратного пути.

– Папа может выйти на связь с родственниками. Если он узнает, что я не у них, будет плохо, Эльман, – бормочу сонно.

Мы уже в доме. Здесь темно и ничего не видно, а пахнет также – сандалом. Обхватив шею Эльмана руками, я чувствую, как стресс берет свое, и я почти проваливаюсь в сонную тьму.

Но перед этим чувствую горячее дыхание и слышу опасное:

– Я уже обо всем позаботился, моя девочка.

Я не спала последние несколько минут. Минут пять. Именно столько времени назад я услышала приближающиеся шаги и натянула одеяло по самое горло.

А когда дверь открылась, я сразу поняла – это он.

Запах сандала. Уже слишком знакомый, почти родной. Я не открывала глаза, но напряглась всем телом.

Прошелестела обивка мебели.

Прекратились шаги.

Наступила звенящая тишина, среди которого различимо было лишь наше дыхание. Мое – прерывистое, неестественное, и его – тяжелое, опасное.

– Ты не спишь.

Не сплю.

Но отчего-то жутко боюсь открыть глаза и оказаться с этим мужчиной один на один.

В его доме.

На его территории.

Где все, абсолютно все – принадлежит ему. Я еще немножко – я, в расплату. Частично, не всецело. Не навсегда, я уверена.

Я открываю глаза, когда понимаю, что игра затянулась. Стоило возвращаться ко взрослой жизни, решать проблемы, спать с мужчиной, чья фамилия все мое детство была на устах родителей.

Шах.

Родители много о них говорили.

Шах засадил моего отца в тюрьму на долгие пять лет.

Шах виновен в тяжелых родах двойни моей матери. Шах знал о ее пороке сердца, Шах не приложил достаточных усилий для сохранения жизни моей матери, Шах хотел ее убить, потому что моя мать стала свидетелем его деяний.

Наш отец спас ее. И нас. Просто вовремя пришел, а так виновен Шах, Шах, Шах…

Отец говорил об этом не при нас, но мы с братом слышали многое. И эта фамилия въелась в сознание как настоящий ад.

– Доброе… утро.

Мой голос выходит чуть хрипловатым. Я сонно потираю глаза и поднимаюсь на постели, подтягивая одеяло к груди. Одежда была на мне, и это радовало, ведь последнее, что я помню – стальные объятия Эльмана и более ничего.

Безрассудство плескалось во мне, не иначе, ведь я доверилась человеку, который носил фамилию Шах.

Наклонив голову, Эльман произнес:

– Я не стал тебя раздевать.

– Спасибо.

– Но хотел. И хочу.

Шумно сглатываю, напоровшись на его глаза – в них моментально вспыхивает пожар.

Нет, пожарище. Даже на расстоянии нескольких метров я ощущала этот жар – и он был явно не от полуденного солнца.

– Еле сдержался? – спрашиваю в попытке разрядить ситуацию.

Но его глаза оставались серьезны:

– Был на грани. Ты же теперь у меня.

На Эльмане была надета того же цвета одежда – черного, но теперь в домашнем стиле. Неужели он не устает от этого цвета?

Я оглядываюсь. Благо, спальня была не полностью черной. Даже приятной и уютной, здесь было больше женского, чем мужского.