Тайная страсть Гойи - стр. 35
– Что?
– Вы не ослышались. Это возмутительно! Да, у женщины на полотне иное лицо, будто бы эта хитрость способна кого-то обмануть… Тетушке же это казалось забавным. Она… Нет, не от любви обезумела, хотя, возможно, и от любви тоже… Здесь не мне судить ее, но я до сих пор не понимаю, что же сподвигло ее согласиться. Гойя создал две картины… Вторую исключительно потому, что поползли слухи о существовании первой. Вы же понимаете, сколь это недопустимо – писать обнаженное женское тело! Да если правда станет известна Святой Церкви, то Франсиско ждет суд. И поверьте, я бы первым донес на негодяя, если бы в деле не была замешана моя тетушка.
Ложь. Не донес бы.
Такие не доносят. Терпят, стиснув зубы. Давят в себе бессильную злость. Ярятся, но не доносят.
– Кто-то увидел полотно. Быть может, слуга, который убирался в мастерской. Или мой младший братец, или сестра. Она злилась на тетушку, и на меня тоже. Ей не нравилось в Андалузии. Как бы там ни было, никто не знал, существует ли картина на самом деле, но говорили о ней, как о свершившемся факте. Говорили, что Каэтана не просто обнажена, что она занимается развратом и, конечно, не с кем-нибудь, а с Франсиско. И это было больше, чем способно вынести приличное общество… Поэтому он создал «Маху одетую». Та тоже похожа на тетушку, но сходство кажется случайным… Но и эта картина вызывающая. Он изобразил женщину в одной нижней рубашке, столь тонкой, что сквозь нее просвечивает тело. Гойя словно издевался, наглядно демонстрируя ее наготу под условным покровом одеяний, и это полотно породило очередной скандал. Но хотя бы о первой картине забыли… На время забыли. Мне кажется, что она причастна к тетиной смерти, что после того, как он создал эту картину, его интерес к Каэтане угас. Он словно бы перенес все на холст и сделался равнодушен. А она… Она тонко чувствовала ложь, и притворство тоже, и не могла снести… Ненависть бы приняла. Ревность. Да что угодно, только не равнодушие. Франсиско стал отлучаться из поместья. Его супруга, которую он так же регулярно навещал, оказалась в очередной раз беременна, и тетушка не сдержалась, устроила скандал, свидетелем которому стали многие. Он же высказался резко… Сказал, что годы не прибавили, а убавили ей ума.
Диего вновь поднялся и прошелся по комнате.
– Моя тетушка, она очень боялась приближающейся старости. Она не хотела стареть, не хотела признавать, что годы властны и над нею. Ее окружали целители и шарлатаны, уверяющие, что открыли зелье долгой жизни. Каждое утро она садилась перед зеркалом и разглядывала свое отражение, искала морщины и седые волосы. Когда обнаружила первый, то весь день провела в слезах… Так что слова Франсиско сильно ее ранили. За этой ссорой последовала другая, и третья, и все закончилось тем, что однажды Франсиско швырнул ей в лицо наброски. Это были очень злые наброски. Он рисовал мою тетушку, и сходство было удивительным, но Господи, как он преобразил ее лицо! Он умудрился обратить ее несомненную красоту в уродство. Представить ее старухой, которая молодится. Горделивой и напыщенной, самолюбивой… Это был конец их любви. Каэтана пересмотрела наброски и вернула их Франсиско. Молча. Ушла. А я за ней… Я не хотел оставлять ее одну. Боялся… Я помнил, что любовь сделала с Хосе, а тетушка по-настоящему любила этого ублюдка.